Клаудиа Кроуфорд - Любовный квадрат
– О'кей, но ты не можешь выглядеть так.
– Как?
– Твое лицо. Оно же словно голое. Идем со мной.
Кроткая, как овечка, Эми села на край ванны с львиными лапами и отдала свое лицо на милость эксперта по макияжу. Тональный крем цвета слоновой кости, бледно-лиловые губы и щеки, черная подводка по верхнему и нижнему веку, побольше сиреневых теней и несколько штрихов коричневым карандашом, чтобы подчеркнуть естественный изгиб бровей.
– Ты когда-нибудь пользовалась искусственными ресницами?
Эми подавила желание сказать, что она выглядит, как помешанная. Мона была старшей, более опытной и искушенной сестрой. Мона знала о мире намного больше. Может быть, стоит довериться ей, рассказать о Лу, попросить совета?
– Нет…
– Отлично, сегодня вечером, деточка! Закрой глаза и не моргай.
Одобряя хорошую работу, Мона заявила:
– Мы словно с обложки журнала.
В виниловых туфлях, модных колготках, коротеньких платьях и с кучей браслетов, надетых выше локтя, они отправились на свою первую пробу ночной жизни Челси, легендарного Челси разудалых шестидесятых.
Когда они дошли до Кингз Роуд, Эми остановилась в изумлении и взглянула на Мону, ища поддержки. Тротуар был забит толпами людей, которые, казалось, все знают друг друга. Приблизительно одного возраста с Моной и Эми, они имели одну отличительную особенность: в первую минуту было трудно определить разницу между девушками и парнями. У всех длинные волосы, серьги и эксцентричный макияж. Одеты, главным образом, в поношенную английскую униформу или голубые джинсы с ковбойскими сапогами.
Транспорт двигался густым потоком. Красные двухэтажные автобусы величественно покачивались среди моря дряхлых автомобилей с откидным верхом, пассажиры которых вставали и размахивали руками, обращая на себя внимание знакомых.
Эми совершенно оробела. Что они делают? Мона, что мы делаем?
– Грандиозно! – прошептала Мона. – Пошли!
Паб «Челси Потер» был набит людьми, как бочка селедками. Каждый держал в руке стакан, полный до краев, который только чудом удавалось не расплескать.
– Разве не грандиозно? – повторила Мона. – Напоминает метро в час пик.
Бармен по-доброму улыбался, его красное лицо казалось смешным над зеленым свитером с высоким воротом.
– Что предложить вам, мои дорогуши? Мужчина рядом с Моной заказал полпинты[8] горького пива.
– Мне полпинты пива. Эми, а как насчет тебя? Чего она действительно хотела, так это колы, вишневой колы со льдом.
– Мне то же самое. Ладно, горькое пиво.
– Очень интересный вкус, – отметила Эми, ни к кому конкретно не обращаясь.
Мона перенесла свое внимание на мужчину, стоящего рядом.
– Хай!
Тот сделал глоток, прежде, чем признать ее.
– А, американское нашествие.
Мона подпрыгнула от представившейся возможности.
– Меня зовут Мона. Это моя подруга Эми. Мы только вчера приехали в Лондон.
– Очень смело с вашей стороны, – он повернулся к женщине позади себя. – Моя жена. Любимая, иди познакомься с двумя смелыми американками, только вчера прибывшими в Лондон.
– Женатый, черт побери, – прошептала Мона. – Я думала, найду кого-нибудь, кто купит нам ужин.
Эми шепотом ответила:
– Забудь это. Я плачу за ужин. Помнишь?
Вопреки кинофильмам о красивых молодых американках заграницей, ни принц, ни крестьянин не появился из толпы с предложением показать им все окружающее. Темное пиво сразу же после пары глотков ударило Эми в голову. Стакан Моны, как она заметила, тоже почти нетронут.
Пожалуйста, Мона, давай уйдем.
– Если ты настаиваешь.
Если бы Лу был здесь! Они бы не стояли, как две неприкаянные души, раздумывая, где найти ресторан. Без Моны она направилась бы прямо домой. Но Лу, взяв их обеих под руки, новел бы вниз по улице, пока не нашелся бы ресторан. Это мужское дело. Необходимость признаться в этом злила Эми, но это была правда.
– Мы идем сюда, дорогая, – Мона попробовала свой английский акцент.
После толчеи пивной, «Королевская кухня» показалась тихой пещерой с оштукатуренными стенами и деревянными столами. В полумраке мерцали красные огоньки свечей.
– Знаешь, что я действительно хочу? Поджаристую булочку с горбушей под плавленым сыром.
– А я за горячий бутерброд с тунцом.
Меню предлагало жареную картошку, сосиски с пюре, мясной пирог и американский гамбургер.
– На вашем месте я бы не брала гамбургеры, – предостерегла официантка.
– Почему? – поинтересовалась Мона.
– Потому что вы американки, понятно? Был у меня здесь вчера американец. Кричал на все заведение. Сказал, если это американский гамбургер, он съест свою шляпу. Между нами говоря – яичница и чипсы – самое безопасное.
Горячая еда, мягкий свет свечей и сплоченность, которая появляется, когда вы оба находитесь в чужом окружении, успокоили их нервы и подтолкнули к доверительному разговору. Так как Эми хотела поговорить о Лу, начала она с вопроса, не влюблена ли Мона.
– Меня интересует только моя карьера. Но ты ведь влюблена, правда? Что-нибудь слышно от твоего приятеля?
Этот простой вопрос прорвал шлюзы. Все, что случилось в тот уик-энд в Бостоне и, вообще, все вышло наружу.
– О, Мона! А если я беременна? Что мне придется делать?
– Ты любишь его?
– Я… – она должна признать, что не уверена. – Конечно, я его люблю. Мы договорились о помолвке.
– Ты уверена, что любишь?
– Конечно, я люблю его! – как смеет Мона так переспрашивать и сомневаться? Мона не знает самого главного!
– Тогда почему ты оставила его одного? То же самое сказал Лу.
– Ну, а как насчет моей карьеры?
– Не знаю. Если бы у меня был парень, по которому я бы сходила с ума, никогда бы не оставила его одного больше, чем на пять минут.
До этого момента Эми с удовольствием ела жареную картошку. И вдруг почувствовала, что не может ни жевать, ни глотать. Мона права, Лу прав. Ей нельзя было уезжать. Лу найдет другую девушку. Она побоится делать аборт. Он откажется жениться на ней. У нее родится ребенок, она отдаст его на усыновление, а сама станет монахиней или поступит в Корпус Мира.
– Что мне делать?
– Откровенно?
– Откровенно.
– Забудь Лу. По крайней мере, на лето. Вспомни наш вчерашний разговор. Это шанс для нас обеих расширить жизненный опыт. Пользуйся им, пока можешь. Может быть, завтра мы умрем, как Бобби Кеннеди, правильно?
– Но что, если я беременна?
– Когда у тебя должно начаться?
– 1 июля, 4 – крайний срок.
– День независимости! Если у тебя пойдут месячные, ты свободная женщина!
– А если нет?
Мона задумалась над ответом.
– Мы выкрутимся, О'кей? Ладно, давай поменяем тему. Что ты думаешь о Нике Элбете?
