Клаудиа Кроуфорд - Любовный квадрат
И это все?
– Ты в порядке? – прохрипел Лу.
Она кивнула и закрыла глаза, надеясь показать удовлетворенную страсть. Он скатился с нее, лег на бок. Живот был влажным и липким, она подумала, чья же вязкая жидкость – его или ее? Если это и есть полная программа, то она предпочитает часы поцелуев и прикосновений, то, что было раньше.
Возвращаясь в Провиденс, Эми чувствовала смущение и одиночество. Не было уверенности, потеряла ли она девственность. Не было уверенности, правильно ли она вставила диафрагму. Лу, казалось, тоже не знал, хотя, судя по его последующему поведению, скорее всего, считал, что все прошло прекрасно. Утром он не ненавидел ее и не был холоден. Пожалуй, он даже полагал, что ее сексуальная капитуляция означает отказ от планов насчет Лондона и решение провести лето с ним.
– Семинар очень важен для меня, Лу.
Важнее, чем я?
– Важен в другом смысле.
Она снова попыталась рассказать об этой уникальной возможности изучить подлинные образцы архитектурной истории, такие, как дом сэра Джона Соана и Особняк Королевы в Гринвиче, спроектированный Иниго Джонсом.[7]
– Ты эгоистичная сука!
Он знал, как она ненавидит подобный язык.
– Ты тоже эгоист! Это важно для меня и моей карьеры.
– Какой карьеры? Я думал, мы собираемся пожениться! Кроме того, тебе не нужно работать. Ты получила все эти трастовые процентные бумаги.
Он отказался спорить дальше. Если Эми стремится поехать в Лондон, пожалуйста. Это ее решение. Но предупредил, что жаркая погода делает его возбудимым и, возможно, он в предстоящие летние месяцы встретит кого-нибудь еще. Она надеялась, так и случится.
Сейчас, лежа одна на узкой кровати в Челси Мьюз, Эми сфокусировала мысли на том, что Лу называл «ее сладким местечком», хотя прекрасно знал – она ненавидит это выражение. Вызывая сексуальные видения, Эми старалась встряхнуть свои чувства, но ничего не ощущала, точно так же как и в тот раз, когда он лежал на ней.
Фригидная. Другие девушки горячие, а она холодная. Эми слушала подобные разговоры, заставляя себя знающе кивать и хвастаться, как хорош Лу. Конечно, он большой, красивый и ведет себя по-хозяйски, поэтому все девушки говорят, какая она везучая и вешаются на него.
Она вспомнила, как в компании девчонки болтали, что, когда они думают о парнях, становятся горячими.
– И влажными! – пропищала Лори Сандерсон, вызвав взрыв хихиканья и краску на лицах.
Желая почувствовать жар, она сконцентрировалась на Лу, стараясь представить его рядом. Она воображала себя в сильных мужских объятиях, рассказывающей ему о первом дне семинара, на котором узнала, что название «Лондон» происходит от сакских слов «Линн Дин», в переводе – «шум водопада».
– Разве не очаровательно?
– Что очаровательно?
Ник Элбет улыбался ей. Взгляд на него сделал то, чего не мог образ Лу Хамфриза: она стала горячей. Она стала влажной. Она напугана чем-то незнакомым.
Застукали на месте преступления! Какого преступления, Эми не знала, но была уверена, что очень постыдного. Семнадцатилетняя привычка демонстрировать хорошие манеры в любой ситуации вдруг испарилась. Она вскочила на ноги, вытолкнула его в коридор и захлопнула дверь.
– Эми! – он тихонько постучался. – Господи, Эми! Прости, если напугал тебя! Пожалуйста, позволь мне извиниться. Это Ник.
Ник. Второе имя дьявола? Она, действительно, должна посмеяться над этим. Или она должна заставить себя смеяться и помнить, что это и есть новый опыт? Первый раз в жизни она далеко от дома. Ник – парень Джорджины. Дом маленький. Дверь осталась открытой. Он услышал ее слова «Разве не очаровательно?» и остановился поболтать.
– Эми? – позвала Джорджина. – Эми, дорогая, можно тебя на секундочку?
Перешептывание в коридоре оборвалось после стука двери, судя по звуку – в спальне Джорджины.
– Входи.
Растерянная Джорджина робко стояла на пороге.
– Ник был груб?
– Ну… нет.
– Я не потерплю грубости в своем доме. Он сделал что-то, обидевшее тебя, Эми?
– Нет, конечно, нет. Просто я испугалась, увидев его. Нужно закрывать дверь.
Выражение лица Джорджины смягчилось.
– Он тоже был напуган. Не мог сообразить, почему ты так захлопнула дверь.
Хорошо, хоть, не понял причину ее состояния.
– Я, должно быть, задремала и удивилась его появлению здесь, вот и все.
– Он просил передать тебе свои извинения.
– Они приняты.
– Мы уходим.
– Желаю хорошо провести время.
– Можно, я посоветую вам с Моной заняться исследованием Кингз Роуд, если нет других планов? Здесь сотни маленьких магазинчиков, кафе, кондитерских…
– И пабов! Скажи им заглянуть в один из них, «Челси Поттер», например! – голос Ника раздался откуда-то из глубины дома. – Две симпатичные пташки, наверняка найдется желающий угостить их.
Мона казалась даже более подавленной, чем Эми.
– Ну, что ты думаешь? Надо добыть продукты и приготовить обед? Мы же имеем право пользоваться кухней.
– Мы должны чего-нибудь поесть. Глаза Моны наполнились слезами.
– Никогда в жизни не буду ничего есть. Никогда!
– Мона! Что случилось? Ты больна?
– Больна, правильно. Больна от того, что толстая, как свинья!
Эми искренне недоумевала.
– Но ты же не толстая. Ты… соблазнительная! Нос Моны покраснел, слезы текли по щекам.
– Что ты понимаешь? У тебя кожа, да кости. Ты родилась с такой фигурой. Ты и Твигги. Никогда в жизни не сидела на диете, правильно! Ты костлявая палка!
– Вот так-так, Мона… Извини.
Не ее вина, что она худая, так почему же надо извиняться? Ее воспитывали быть вежливой и внимательной к другим людям, соблюдать тактичность и щадить чужие чувства. Но извиняться – это не то же самое. Извинения предполагают, что ты сделал неверный шаг, и другой человек должен простить тебя. Она извинялась перед Лу за поездку в Лондон. Она просила прощения у Ника, что захлопнула дверь перед его носом, когда он вошел без приглашения. Теперь она практически умоляет Мону простить за собственную худобу. Если не быть осторожной, это станет привычкой. Можно извиняться всю оставшуюся жизнь.
– Это ты меня извини, Эми. Я не то имела ввиду.
– Ладно, я в действительности имела ввиду то, что сказала. Ты не толстая. Ты соблазнительная, как красотки с картины эпохи Возрождения. Джорджина права. Нам надо исследовать Кингз Роуд и найти маленький ресторанчик. Я угощаю, – отмахнувшись от попытки Мона запротестовать, Эми добавила: – Все нормально. У меня есть деньги.
– О'кей, но ты не можешь выглядеть так.
– Как?
– Твое лицо. Оно же словно голое. Идем со мной.
Кроткая, как овечка, Эми села на край ванны с львиными лапами и отдала свое лицо на милость эксперта по макияжу. Тональный крем цвета слоновой кости, бледно-лиловые губы и щеки, черная подводка по верхнему и нижнему веку, побольше сиреневых теней и несколько штрихов коричневым карандашом, чтобы подчеркнуть естественный изгиб бровей.
