Наоми Кэмпбелл - Лебедь
Кэсси отвернулась и как ошпаренная выскочила из магазина.
В газетах это назвали «голливудским адом»; устроил его опустошительный тайфун «Санта Анна». За полтора месяца до предполагаемого отъезда на Рождество в Калифорнию Кэри и Кэсси разбудил полночный звонок Эла. От их домика в пляжной колонии Малибу осталась груда обломков. Эл возбужденно рассказывал, что полиция обнаружила поблизости пару трупов, обгоревших настолько, что их даже не смогли опознать; но Эл думает, что это соседи по колонии Малибу. Другие его знакомые в панике залезли в бассейн и молили Бога, чтобы скорее прилетел спасательный вертолет, а вокруг бушевал огонь.
Короче, теперь, когда все позади, он понял, что больше не может оставаться в Лос-Анджелесе. С него хватит. Он купит роскошный пентхауз на Манхэттене; деньги найдутся, он продаст дом в Беверли Хиллз и получит страховку за пляжный домик в Малибу. И ждет не дождется, когда наконец сможет приехать домой. Кэри и Кэсси с грустью заметили, что домом Эл называет квартиру Дорис Зиммерман.
На следующее же утро Кэсси словно с цепи сорвалась. Длинные ноги сами несли ее прочь от дома Дорис к единственному убежищу, которое у нее было в этот момент: агентство «Этуаль». Она заплатила пятьдесят долларов, чтобы Пол ван Эш сделал пробные снимки, и объявила Кэри, что переезжает из этой жуткой берлоги Дорис в общежитие агентства в центре города. С матерью пришлось поспорить, и они сошлись на компромиссном варианте: если до приезда Эла Кэсси не получит работу фотомодели, она вернется обратно к Дорис Зиммерман.
Когда Кэсси встретилась со своей соседкой по комнате в общежитии, первым ее желанием было убежать обратно домой. Типичный случай: из огня да в полымя. В маленькой комнатке – две узенькие кроватки, на одной из которых полуголая Джиджи Гарсиа с неизменной жевательной резинкой во рту. Когда Кэсси вошла, та весело помахала ей и засмеялась:
– Привет, блондинка. Что, не узнаешь?
ЛОНДОН, 1993
Меня зовут Эми, и мне снятся сны. Знаю, сны всем снятся, только мои сбываются. Нет, не подумайте, это не прекрасные грезы, будто я стала принцессой или кинозвездой, как обычно бывает у девчонок. Такое со мной, конечно, тоже случается, но только когда замечтаешься… а супермоделью я решила стать всерьез.
Я-то говорю о ночных кошмарах, которые меня мучают и которые имеют гнусное свойство сбываться. Учительница называет это предчувствием. И говорит, что я псих.
Вот, скажем, на прошлой неделе. Мне снилось, будто я еду на 23-м автобусе после похода по магазинам на Оксфорд-стрит обратно домой на Ноттинг Хилл Гейт. Кондуктор в автобусе такой веселый, улыбчивый, со всеми шутит. Кроме меня. Когда подошел ко мне, лицо его помрачнело. Он схватил меня за руку и говорит:
– А ну-ка выходи из автобуса.
Я смотрю в окно. Темень жуткая. Мы почему-то вдруг оказались не в Лондоне, а где-то за городом, и вокруг ни огонька.
– Нет, – закричала я. – Не хочу выходить. Мне надо в Ноттинг Хилл.
– Автобусы туда больше не ходят, – говорит он мне.
И тут вдруг все пассажиры повернулись ко мне и как заорут:
– АВТОБУСЫ ТУДА БОЛЬШЕ НЕ ХОДЯТ!
Кондуктор вывел меня на площадку к самым дверям. Я смотрю: номер на автобусе прежний – двадцать третий. Он пытается ссадить меня, я начинаю сопротивляться, вырываюсь, толкаю его, и он падает в темноту. Глаза выпучены, рот открыт, и этот страшный, жуткий крик… Я проснулась и поняла: очередной кошмар.
А на следующий день по телевизору в новостях сообщили: женщина устроила потасовку с кондуктором на площадке, как раз когда автобус трогался, кондуктор оступился и упал и теперь лежит в больнице, в критическом состоянии.
Показали женщину. Она белая, как кондуктор из моего кошмара.
Потом показали кондуктора – лежит на больничной койке, опутанный трубками и проводами.
А вот он чернокожий. Как и я.
Ненавижу, когда меня спрашивают, откуда я приехала, просто потому, что у меня черная кожа. Я такая же англичанка, как и все. Я здесь родилась, здесь выросла. И говорю не хуже своих приятелей. Спросите меня: «Что ты собираешься делать после школы?» И я не стану мямлить, да, мол, знаю, деньги не самое главное в жизни, но все равно я буду изо всех сил стараться стать моделью. Я четко и ясно отвечу: «Пока не знаю, но если удастся достать немного денег для начала, попробую стать моделью».
Моя мать с Ямайки. Что есть, то есть. Она родилась в Кингстоне, а в 1955 году дед нанялся на работу в компанию «Лондон Транспорт» и со всей семьей приехал сюда. Матери тогда было всего четыре года. Когда она вышла замуж за папу, дед с бабкой уехали обратно на Ямайку. Им не понравилось в Англии: холодно и сыро. А потом отец бросил маму, и она осталась с тремя детьми на руках: страший брат Лерой, я и маленькая Тути. Денег у нас в доме никогда не было, жили мы очень бедно. У нас часто отключали свет, потому что мы не могли оплатить счета за электричество. Бывало, приду из школы, а дома темно, как в погребе. Я обнимала малышку Тути и, чтобы она не боялась, играла с ней в жмурки. Потом приходил Лерой, мы играли уже втроем или пели песни, чтобы было не так страшно. У Лероя замечательный голос. Мама мечтала, чтобы он пел в церковном хоре, но я всегда говорила ей: легче самого дьявола затащить на хоры, чем Лероя.
Он настоящий разбойник, мой старший братец Лерой Уинстон Ла Мар. Всю жизнь у него были неприятности, то из школы выгонят, то еще что-нибудь. Теперь я понимаю, мама просто не могла с ним справиться. Короче, когда ему было семь лет, она отослала его на Ямайку к деду с бабкой. Конечно, ей было очень жалко расставаться с сыном. Потом он только присылал нам открытки на Рождество, и то наверняка его бабушка заставляла их писать. Рождественские праздники своего детства я никогда не забуду. Мы были так бедны, что часто не могли даже купить друг другу подарки, и потому дарили то, что могли, – что не надо покупать. Я рисовала картинки. Однажды, помню, нарисовала для Тути чернокожую Золушку, которая собирается на бал. А Тути решила мне подарить песню Майкла Джексона «Билли Джин». Она забралась на табуретку и так самозабвенно пела, подпрыгивала и мотала головой, что ее косички метались как сумасшедшие… Короче, в конце концов, она свалилась с табуретки. Тути просто балдела от Майкла Джексона и боготворила его. Я видела, как ей было тяжело, когда в газетах появились все эти странные истории про мальчиков, которых он приглашал в свое поместье «Неверлэнд» и делал там с ними всякие гадости. Тути не могла в это поверить. Когда я подарила ей черную Золушку, она приклеила ее на стенку рядом с Майклом Джексоном, с Прекрасным Принцем. И вот теперь получалось, что вроде бы никакой он не принц. Но Тути не хотела в это верить.
