Нора Робертс - Любовь побеждает все
— Что за эксперимент?
— Вы скажете мне что-нибудь приятное. Сейчас это будет совершенно неуместно, поэтому мы начнем с этого… Ну же, давайте — торопил он через пятнадцать секунд полного молчания.
— Я ничего не могу придумать!
— Не жеманничайте, Эй Джи!
— Ну хорошо. Ваш документальный фильм о женщинах в правительстве был невероятно интересным, познавательным и совершенно объективным. Я не почувствовала в нем ни капли ни мужского, ни женского шовинизма.
— Хорошее начало, но, может быть, что-то более личное?
— Более личное? — задумалась она и улыбнулась в потолок. Когда она в последний раз лежала на своей постели и флиртовала по телефону? Да и было ли это вообще? Наверное, ей не повредит на расстоянии трех тысяч миль почувствовать себя шестнадцатилетней девчонкой, теряющей голову от страсти. — Как вам такой вариант? Если вы когда-нибудь решите попытать свои силы по ту сторону камеры, я сумею сделать вас звездой!
— Слишком избито, — забраковал Дэвид, но поймал себя на том, что широко улыбается.
— Вы очень придирчивы. А если я скажу, что вы могли бы, только могли бы, стать интересным собеседником? На вас не противно смотреть и с вами не скучно!
— Очень безразлично, Эй Джи.
— Хотите принимайте, хотите нет.
— Давайте доведем эксперимент до следующей стадии? Проведите со мной вечер и выясните, верны ли ваши гипотезы.
— Боюсь, ради проверки я не смогу бросить здесь все дела и прилететь в Пенсильванию или куда бы то ни было.
— Я возвращаюсь в середине следующей недели.
Эй Джи заколебалась, отчитывая себя, затем оживилась:
— На следующей неделе здесь начинается прокат фильма «Двойной обман». В пятницу. Гастингс Рид — мой клиент. Он уверен, что обязательно получит «Оскара».
— Возвращаемся к бизнесу, Эй Джи?
— Я достаю два билета на премьеру. С вас попкорн!
Она его удивила. Переложив телефон в другую руку, Дэвид изо всех сил старался говорить небрежно.
— Это будет свидание?
— Не испытывайте судьбу, Брейди!
— Я заеду за вами в пятницу.
— В восемь, — назначила она время, уже терзаясь, не совершила ли ошибку. — А теперь идите проспитесь! У меня много работы.
— Аврора?
— Да?
— Вспоминайте обо мне хоть иногда.
— Отдыхайте, Брейди.
Эй Джи положила трубку и некоторое время сидела, держа телефон на коленях. Что вдруг на нее нашло? Она ведь уже собиралась разругать фильм, но Брейди отключился. Во-первых, ей совершенно не было дела до блестящих премьер. И что гораздо важнее, она знала, что было безумием соглашаться провести вечер с Дэвидом Брейди. И опасно.
Когда она в последний раз позволяла себе очароваться мужчиной? Миллион лет назад, со вздохом вспомнила она. И к чему это привело? Она стала плаксивой и противной даже самой себе. Но она больше не ребенок! Она успешная, уверенная в себе женщина, способная справиться за столом переговоров с десятком Дэвидов! Проблема в том, что она не уверена, сможет ли справиться с одним из них не в рабочей обстановке!
Глубоко вздохнув, она посмотрела на часы. Подавив желание выругаться, слезла с постели. Будь проклят Дэвид Брейди и ее глупость! Она опаздывает.
Глава 5
Эй Джи купила новое платье. Как агент, представляющий исполнителя главной роли в новой кинопремьере Голливуда, она обязана купить себе новое платье. Но она знала, что купила его для Авроры, а не для Эй Джи.
Без пяти минут восемь в пятницу она стояла перед зеркалом и изучала результаты. Вероятно, ей не следовало заходить так далеко.
Платье было черным. Черное практично и всегда в моде. Она повернулась вправо, затем влево. Конечно, оно не бросается в глаза. Может быть, было бы разумнее выбрать что-нибудь более консервативное, а не черное шелковое ультрамодное платье без бретелек, с глубоким вырезом на спине? Достаточно провокационно. А разрез сбоку выглядел просто вызывающим. Почему она не заметила в примерочной, как плотно шелк облегает тело? А может быть, заметила? — глубоко вздохнув, призналась Эй Джи. Наверное, она окончательно потеряла голову и совершила глупость, купив его, потому что в нем она не чувствовала себя агентом и вообще профессионалом. В нем она чувствовала себя просто женщиной! А это чревато проблемами.
Во всяком случае, часть проблемы можно решить с помощью маленького, расшитого бисером пиджака. Удовлетворенная, она протянула руку к тяжелому серебряному медальону на толстой цепи. Надевая его, Эй Джи услышала, как внизу хлопнула дверь. Она неспешно просунула ноги в туфли, стоявшие рядом с кроватью, проверила содержание своей сумочки и взяла расшитый бисером пиджак. Напомнив себе, что весь процесс нужно считать экспериментом, она открыла дверь Дэвиду.
Эй Джи не ожидала, что Дэвид придет с цветами. Ей казалось, что он не способен на освященные веками традиции. Поскольку он оказался таким же растерянным, как и она, они просто стояли и пристально смотрели друг на друга.
Эй Джи была умопомрачительна. Он никогда раньше не считал ее красивой. Привлекательной, да, обладающей прохладной, очень отрешенной сексуальностью. Но сегодня от ее вида у него перехватывало дыхание. Ее платье плавно струилось вдоль длинных, гибких линий ее тела. Этого было достаточно. Более чем достаточно.
Дэвид шагнул вперед. Эй Джи, прочистив горло, отступила на шаг назад.
— Вы вовремя, — изобразив улыбку, заметила она.
— Я уже сожалею, что не пришел раньше.
Эй Джи приняла розы, изо всех сил демонстрируя безразличие к этому подношению, хотя на самом деле ей хотелось уткнуться в них лицом.
— Спасибо. Они прелестны. Хотите выпить, пока я поставлю их в воду?
— Нет. — Дэвиду было достаточно просто смотреть на нее.
— Я сейчас.
Когда она повернулась спиной, его взгляд скользнул сначала по ее затылку, потом по обнаженным лопаткам и спине и, наконец, по талии, где начиналось платье, — ему резко захотелось выпить.
Чтобы отвлечься от умопомрачительного зрелища — этой высокой блондинки с гладкой кожей, — он стал осматривать ее квартиру. Похоже, она не обладала тонким дизайнерским вкусом Клариссы.
Комната была холодной, такой же холодной, как и ее хозяйка, и такой же элегантной. Он не мог придраться к ледяным цветам и безупречным линиям, он просто задумался, в какой мере характер Авроры Филдс отражается в облике ее жилища? Как и в ее офисе, здесь не было ничего лишнего. Никаких фривольных статуэток, сувениров, безделушек, выставленных на всеобщее обозрение. В комнате чувствовался класс и стиль, но ни малейшей страсти, которую он предполагал в женщине. Она не выдавала секретов, даже шепотом. Его решимость узнать, сколько же у нее этих секретов, стала еще тверже.
