Кэтрин Спэнсер - Рай для двоих
— Вы поддерживаете отношения со всеми бывшими женами?
— Только с теми, кто еще жив. А скоро я присоединюсь и к остальным.
Вула вернулась с подносом устриц. Джина решила воспользоваться появлением экономки и сбежать. Отодвинув свой стул, она встала и обратилась к Микосу:
— Пожалуйста, скажи Стравуле, что я хочу помочь ей на кухне.
— Это исключено. Она не позволит тебе, как и я. Сядь.
Одного высокомерного грека за столом было вполне достаточно, Джина не собиралась терпеть еще и второго.
— Если ты не заметил, Микос — четко произнесла девушка — я не та, кого твой босс назвал «прислугой». Так что будь добр, не командуй.
— Если я скажу «евхаристо» и объясню, что буду сильно скучать по тебе, ты останешься?
— Она хороша! — хмыкнул Анджело, положив устриц себе на тарелку. — Кстати, я приехал сюда из-за нее.
— Из-за меня? — удивилась Джина, опустившись на стул.
— Именно. В тот вечер у меня ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Мне тоже есть что тебе сказать. И я подумал, что лучше нам обсудить дела здесь, на этом маленьком острове, откуда ни один не сможет сбежать или спрятаться от другого.
На этот раз Джина была уверена, что не ошибается. Старый козел злился. Его маленькие черные глазки блестели от ярости. Но если он думает, что может напугать ее, то ошибается.
— Не могу не согласиться. Так почему бы нам не перестать ходить вокруг да около и не перейти сразу к сути?
Микос распознал манеру Анджело. Он позаимствовал ту же линию поведения у своего босса, когда хотел размазать оппонента по стенке.
Но почему Анджело решил сделать своей жертвой Джину? Нет, Микос не мог этого допустить!
— Если ты приехал сюда, чтобы с кем-то поспорить, то спорь со мной. Джина здесь ни при чем.
— Джина, — Анджело обмакнул хлеб в оливковое масло, — или лгунья, или воровка. Или и то, и другое.
— Кристос! Я никогда не бил человека вдвое старше и слабее меня, Анджело, но… — сжав кулаки, Микос вскочил со стула.
— Давай, сделай это! — хмыкнул старик. — Если любовница, которых ты вышвыривал пачками, дороже тебе, чем я — твой наставник. Неужели ты так ослеплен, что думаешь, будто я стал бы бросаться такими словами, не подкрепив их фактами?
— Все нормально, Микос, — вмешалась Джина. — Дай ему закончить. — Она повернулась к Анджело. — Продолжайте, мистер Тайрос. Объясните, в чем мой обман. Или что я украла. А когда вы перестанете обвинять меня, я расскажу вам кое-что из вашего прошлого.
Микос удивленно смотрел то на Джину, то на Анджело.
— Та подвеска, которую твоя любовница носит на шее, — начал старик, — не переходила от поколения к поколению, как она говорит. Эта вещь была украдена из моего дома больше шестидесяти лет назад.
— Ты, наверное, ошибаешься. Подвеска просто похожа на ту, что принадлежала тебе.
— Боюсь, что нет. — Анджело достал что-то из кармана. — У меня есть такие же серьги. Я подарил их Пенелопе в день нашей свадьбы. Она любезно одолжила их мне, чтобы я мог подтвердить правдивость своих слов. Я знал, что иначе ты не поверишь мне.
Старик бросил серьги на стол. Аметисты и бриллианты в золотой оправе. А Джина всегда думала, что ее подвеска ничего не стоит!
— Переверни их, а потом попроси твою любовницу сделать то же самое с подвеской. И ты увидишь, что везде выгравирован знак моей семьи.
Микос отодвинул серьги.
— Простое совпадение. Я отказываюсь приписывать Джине что-либо.
— Она столько для тебя значит? — не веря своим ушам, спросил Анджело.
Она стала для него всем, внутренне признал Микос. Он полюбил ее и с ней хотел бы строить семью. Он думал, что сможет отпустить ее и жить дальше, но сейчас ей угрожала опасность, и он вдруг понял, что эта миссия невыполнима.
— Да, она столько для меня значит.
— И ты уверен, что настолько хорошо ее знаешь, чтобы поверить в ее непричастность?
— Почти уверен.
— Тогда должен тебя разочаровать.
— Сомневаюсь, что у тебя получится, Анджело.
— Посмотрим. — Старик снова повернулся к Джине. — Ты сама снимешь подвеску или мне сделать это за тебя?
Не говоря ни слова, Джина расстегнула цепочку и, сняв подвеску, протянула ее Микосу, не Анджело.
— В этом нет необходимости, агапе мои. Это какая-то ошибка.
Затем Микос взял подвеску и убедился, что Анджело говорит правду. Он без труда разглядел знак его семьи.
— Ты все знала, Джина?
— Мне не было известно о том, что это за знак.
— Как к тебе попала эта подвеска?
— Так, как я сказала. Она всегда принадлежала моей семье. Я с детства играла с ней.
— Ты лжешь! — взорвался Анджело. — Его украла женщина, которая считала, что, если я лег с ней в постель, она может женить меня на себе!
— Эта женщина, — сообщила Джина, пылая, — Элизабет Бичер, моя бабушка. Если бы я знала, откуда эта подвеска, я бы ни за что не надела ее!
Анджело открыл было рот, чтобы ответить, но не нашел слов.
— Кажется, вам знакомо это имя, — холодно продолжала Джина. — Жаль, вы не потрудились узнать о своем ребенке, которого ей пришлось растить одной в те времена, когда матери-одиночки считались чуть ли не прокаженными в остальном обществе. — Джина вдохнула полной грудью. — Знаете что? Я приехала сюда, чтобы заставить вас заплатить за это упущение.
— О чем ты говоришь? — тихо спросил Микос.
— Все очень просто, — ответил за нее Анджело. — Джина приехала, чтобы продать мне свое молчание. Признайся, женщина! Тебе ведь нужны мои деньги, так?
— Да. И много.
В этот момент снова вошла Вула. И тогда Микос не выдержал. Он вскочил и прошел в дом, в свой кабинет, куда не заходил с того дня, как привез Джину Хадсон на остров. Он метался по комнате, как загнанный зверь, ругая себя за то, что так легко доверился женщине.
Идиот! Слепец! Джина с самого начала все спланировала. И ему некого винить, кроме себя.
Микос вернулся через пару минут. Видя его злость, Джина заерзала на стуле. А ведь она хотела, чтобы все произошло не так. Думала, что застанет врасплох Анджело, а получилось наоборот.
Не нужно разрешать Джине играть с подвеской, вспомнила девушка слова матери. Она слишком ценная.
О, пусть, отвечала бабушка. Никогда не любила эту вещь. Я лишь забрала у него то, что ему было дороже меня…
— Итак, моя дорогая, — заняв свое место за столом, начал Микос, выводя Джину из воспоминаний, — ты представилась мне журналисткой, а теперь оказывается, что ты приехала вытянуть из Анджело деньги. Отличный маскарад!
