Кэтрин Спэнсер - Ванильный вкус поцелуя

Кэтрин Спэнсер

Ванильный вкус поцелуя

Глава первая

Из гущи деревьев вышел мужчина. Даже на расстоянии, хотя яркое вечернее солнце слепило глаза, его образ показался Стефани знакомым. Опасаясь, что он может ее увидеть, она спряталась за цветущим кустом.

Конечно же, это не мог быть он. Просто здравый смысл уступил место разыгравшемуся воображению, потому что она находилась в Италии — стране его языка и культуры.

Он был родом из Тосканы — маленького городка на Лигурийском побережье, и проводил отпуск в Канаде, добывая в горах известный во всем мире Каррарский мрамор. Простой рабочий в пыльных синих джинсах и линялой футболке.

Но Стефани находилась сейчас на Ишиа, острове в Неаполитанском заливе, и ее отделяла целая жизнь от того лета, которое она провела в доме дедушки и бабушки в Брэмли на озере Онтарио. К тому же мужчина в бежевых слаксах и белой рубашке, стоявший на пляже, совсем не был похож на рабочего. Он скорее напоминал богатого итальянца, не пожелавшего проводить отпуск на наводненном туристами Капри, а выбравшего это красивое тихое место.

Все так, но вряд ли это давало ему право вторгаться на территорию частной собственности. Вернее, эту виллу ее бабушка с дедушкой арендовали уже долгое время. Так почему же Стефани притаилась за кустом? Да потому, что он пробудил в ней калейдоскоп картин прошлого! Воспоминания были настолько яркими, что по телу побежали мурашки. В памяти всплыло лето, когда ей исполнилось девятнадцать и когда температура воздуха доходила до 40 градусов по Цельсию, а ночи были такими влажными и душными, что нельзя было заснуть.

Стефани словно вновь увидела пылинки в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь открытую дверь конюшни, и его, по пояс обнаженного, с блестящим бронзовым торсом. Она вспомнила ужасное волнение, с которым тайком выскальзывала из дома глубокой ночью и взбиралась по лестнице на сеновал, снова ощутила обнаженной спиной мягкую попону, на которой она лежала под ним, и только мерцающие звезды видели, с какой готовностью она отдавалась мужчине на шесть лет старше ее и на целую жизнь опытнее. Сквозь туман времени донесся необыкновенно чарующий, интригующий голос чужестранца с иностранным акцентом. Она слышала его тихую, страстную мольбу и свое собственное согласие. В этот момент она снова пережила силу и натиск его пульсирующего тела. А потом ее сердце пронзили воспоминания о том, как он отверг ее, заявив, что их роман окончен.

Стефани задрожала и опустилась на колени, ноги отказывались слушаться. Боже, какая же она дура, что дала волю воспоминаниям о самом тягостном периоде своей жизни. А все потому, что именно в тот день ее приезда в Италию ей на глаза попался мужчина с черными волосами и широкими плечами. Если такое незначительное событие заставило ее сердце сжаться в комок, то к концу месяца она, наверное, сойдет с ума. Разве ради этого она прилетела с сыном с западного побережья Канады на маленький вулканический кусочек земли в Тирренском море.

Стефани вспомнила необычно резкое письмо бабушки:

«Считай это не просьбой, а, скорее, приказанием. Мы с твоим дедушкой прожили вместе всю жизнь. Кто знает, сколько нам еще осталось? Мы хотим, чтобы вся наша семья собралась у нас в Италии. Разного рода разногласия между тобой и твоим отцом длились слишком долго. Здоровье моего любимого мужа ухудшается, и я хочу, чтобы он счастливо прожил оставшееся ему время. Учитывая безграничную любовь Брэндона ко всем вам с момента вашего появления на свет, самое малое, что вы можете сделать для него сейчас, это выполнить мою просьбу. И если это похоже на эмоциональный шантаж, пусть будет так. В моем возрасте женщина, не извиняясь и не смущаясь, совершает то, что должна».

Ей бы хоть десятую долю бабушкиной твердости! Расстраиваясь из-за своей слабости, Стефани выглянула из укрытия. Человек исчез. Пейзаж был настолько безлюдным, что мужчина вполне мог быть плодом ее воображения.

И все-таки чувство, что она не совсем одна, заставило ее оглянуться и взглянуть на виллу. Кремовые оштукатуренные стены, украшенные изящными арками под синей черепичной крышей, дремали на вечернем солнышке, где прилег маленький Саймон.

— Пусть отдохнет, тогда он сможет сегодня вечером лечь попозже, — сказала бабушка, когда Стефани засомневалась, стоит ли ему так долго спать. — Всегда хорошо показать ребенку приятные стороны жизни. Мы будем обедать на открытом воздухе в восемь. А сейчас пойди погуляй по саду, дорогая, а я присмотрю за мальчиком.

Стефани была рада уйти. Ей не хотелось лишний раз попадаться на глаза отцу и старшему брату Виктору. Их откровенное неодобрение и презрение так и не прошли. Она не встречалась с ними почти семь лет, но они, едва успев с нею поздороваться, начали тут же критиковать.

— Трагично, что Чарльз ушел из жизни таким молодым, — заметил отец, вспоминая о безвременной кончине ее бывшего мужа пять лет назад. — Но теперь ты по крайней мере вызываешь хоть каплю уважения.

— Уважения? — Стефани широко распахнула глаза. — Каким образом смерть Чарльза сделала меня уважаемой?

— Теперь ты можешь считаться вдовой, а не разведенной женщиной, — поучительно произнес Виктор, поддакивая отцу. — Если тебе неизвестно, Стефани, в нашей семье не разводятся. Этого просто не бывает.

— В самом деле? — Она тяжело вдохнула. — Что ж, спасибо Чарльзу, что он избавил нас от необходимости называть вещи своими именами.

— Мы вовсе не радуемся, что этот человек умер, — надменно заметил отец. — Но твоему мальчишке нужна твердая мужская рука, настоящий пример. Если бы Чарльз был жив, он бы положительно влиял на жизнь своего сына. А он решил поработать в Индии, и через шесть месяцев умер от какой-то страшной болезни. Что ты такое сделала, что он уехал от тебя так далеко?

Стефани могла бы сказать, что Чарльз был согласен с тем, что они не созданы друг для друга. На самом деле не он отец Саймона, поэтому ему было легко бросить его.

Но она ничего этого не сказала, хотя было бы занятно увидеть их вытянувшиеся физиономии. Женщины в их семье не подвергают сомнению высказывания всемогущих профессоров Лейландов, старшего и младшего, а они, уж конечно, помалкивали о том, что могло опорочить семью.

Стефани навсегда сохранила ложь, на которую пошла почти десять лет тому назад. Если бы ее отец хоть на мгновение заподозрил, что его единственный внук незаконнорожденный, он бы не признал его. Даже мать Стефани не знала правды.

He то чтобы Вивьен не посочувствовала бы ей, но бремя тайны от мужа, властвовавшего над ее жизнью с того самого дня, как она согласилась выйти за него замуж, лежало бы слишком тяжелым грузом на ее плечах. Стефании решила вести себя, как подобает уступчивой, уважительной дочери. Они были семьей всего на один месяц, и если она выскажется, то породит разногласия, которых дедушка и бабушка так старались избежать.