Елена Рахманова - Женское счастье
– Я сейчас закричу, – еле слышным шепотом предупредила она.
– Валяй, – предложил заросший тип и сложил руки на груди, как бы приготовившись слушать.
Татьяна кашлянула, прочищая горло, и… поперхнулась. В результате вместо обещанного крика раздался детский всхлип, а из глаз полились слезы. Это стало полнейшей неожиданностью для обоих. Они в полной растерянности уставились друг на друга, затем Гоша обреченно махнул рукой:
– Иди-ка ты отсюда, а то мама заругает: так поздно, а ты еще не в кроватке.
Она зажмурилась. Страх прошел, сменившись горькой обидой. Ну что за судьба такая: никто не воспринимает ее всерьез, как взрослую женщину!
Круто повернувшись, Татьяна бросилась к дому не разбирая дороги. Сухие ветки оглушительно трещали под ногами, что-то цеплялось за подол платья. Она влетела на террасу, запихнула треклятую сумку со всем ее содержимым в холодильник и с трудом перевела дыхание.
Как же нелепо она себя ведет! Как несуразно выглядит в глазах окружающих! Ей надо преисполниться благодарности к тем людям, у которых хватает сил терпеть ее такой, какая она есть, и такта обращаться с ней, как с нормальной!
Увидев на полу белое куриное перо, Татьяна схватила его и хотела было скомкать, но потом передумала. Пусть служит напоминанием о том, что надо точно знать свое место в этой жизни. Поглядев по сторонам, она воткнула перо за ухо плюшевого рыжего пса, что сидел на подоконнике в кухне, сколько себя Татьяна помнила…
Глава 7
– Ну ломанулась, чисто бронетранспортер на марше! И чем это ты так, Гоша, барышню напугал? Не иначе как с гнусными предложениями приставать начал.
В дверях сарайчика, картинно привалившись к косяку, стоял полусонный Василич, но глаза его заинтересованно поблескивали.
– Иди к черту! – буркнул Гоша, поворачиваясь к нему – Навязалась дура на мою голову!
Василич так удивился, что даже проснулся окончательно.
– Скажешь тоже – навязалась! Да эти подружки тебя как огня боятся. А последняя так больше всех, – заметил он.
– Вот поэтому и не выходит она у меня из башки, – нехотя признался Гоша. – Ну и уродилась же такая несуразная девица!
– Зачэм обижаешь дэвушку, нэхорошо, – произнес Василич, подражая грузинскому акценту, и покачал головой. – У нее все суразное, и здэсь, и здэсь. – Он выразительно провел руками там, где у женщин располагаются грудь и бедра. – А щечки так просто пэ-эрсик. – Приятель поднес к губам собранные вместе пальцы и поцеловал их кончики.
– Это-то меня и злит, – раздраженно бросил Гоша. – Вроде собой ничего, а взгляд как у испуганного кролика, только к ней обратишься. Будто я крокодил какой! Так ведь и проживет свой век в девках возле маминого подола.
– А тебе-то что? – удивился Василич.
Гоша вздохнул:
– Сам не знаю почему, но бесит она меня, доводит до белого каления одним только своим видом.
– Зачем же тогда ты ее сегодня подвозил? И поджидал сейчас в кустах?
– А чтоб ей нервы потрепать, чтоб встряхнуть, вывести из этого состояния…
Василич покачал головой:
– Ну, друг, ты путаешься в показаниях. Если она тебя раздражает, держись от нее подальше. А если тебя к ней влечет, то не вгоняй бедняжку в оторопь своим поведением.
– Влечет к ней! Нашел тоже что сказать! – фыркнул Гоша. – Никто на эту старую деву не позарился, а меня, видите ли, влечет!
– Ну, во-первых, она не старая… А во-вторых, возможно, она мужчин меняет как перчатки…
– Ага, и у нее куча детей, но не здесь, а за границей, в престижных учебных заведениях учатся, поэтому на даче их и не видно.
Василич приподнял плечи так, словно бы не исключал подобную возможность:
– Все может быть.
– Не может, – буркнул Гоша. – Голову на отсечение даю, не может.
– Голова твоя мне, положим, без надобности, – задумчиво произнес Василич, – а вот твой джип на пару неделек, съездить в Карелию порыбачить, я бы взял. Ну что, спорим?
Гоша замялся и сам удивился этому. С чего бы вдруг?
– И что вызывает у тебя сомнение: то, что эта Татьяна старая дева, или то, что у нее весьма насыщенная жизнь в смысле знакомых мужчин? – ехидно поинтересовался приятель.
Казалось, Гоша знает точные ответы на оба вопроса. Так что же заставляло его медлить с ответом? Призадумавшись, он неожиданно понял, что отдать другу джип не жалко, а то, что собственные предположения могут оказаться верными, действительно неприятно.
– А ты что ставишь? – спросил он, чтобы выиграть время для размышлений.
Василич пожал плечами:
– Выбирай сам, я сегодня добрый.
На этот раз его приятель думал недолго.
– Как с домом покончим, ты мне пособишь с банькой… Так и вижу ее во-он на том месте, возле старой липы…
Василич посмотрел в указанном направлении и присвистнул:
– Значит, от своего замысла ты так и не отказался? Липа ведь на чужой территории…
Гоша усмехнулся:
– Сообразительный ты, друг Василий. Липу, естественно, придется спилить. Она все равно наполовину сухая и, не ровен час, упадет…
– Подожди, не торопись, – прервал его Василич. – Другая ненормальная из этой троицы на нее тоже виды имеет.
– Не понял, – сказал Гоша, склонив голову набок.
– Охотно поясню, – ответил его собеседник. – Вчера, когда тебя не было, та, которая лопухи всякие возле водопроводного крана насадила, залезла на липу… Рисковая, я тебе скажу, баба. Так вот, залезла она и стала в дупло заталкивать ржавое ведро. Каково, а! Я, конечно, подошел полюбопытствовал, к чему это. И выяснил, что она в это ведро насыплет земли и посадит туда растения, амперные…
– Может, ампельные? – решил уточнить Гоша.
Василич не стал настаивать:
– По мне, что амперные, что ампельные – один хрен. Мы академиев не кончали, мы все больше по базам да по зонам обретались. Однако значение первого слова мне хотя бы известно.
– Ампельные растения, они откуда-нибудь обязательно свешиваются, – пояснил его приятель.
Василич хохотнул:
– Значит, на нашу с тобой баньку из дупла этой старой липы будут свешиваться всякие ихние… – Он не знал, как поточнее обозвать то, что будет свешиваться, и изобразил это нечто выразительным движением рук с растопыренными пальцами.
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво произнес Гоша и, вдруг лукаво усмехнувшись, поглядел на собеседника в упор. – Итак, ты принимаешь мои условия?
Василич изобразил секундную нерешительность, затем, крякнув, протянул ладонь:
– Эх, была не была! Если твоя Татьяна старая дева – джип мой на две недели. А если она та еще штучка, ну, ты понимаешь, что я имею в виду, – Гоша кивнул, – калымить мне на тебя, дружище, еще как минимум… – Василич посмотрел в сторону липы, прищурился, что-то прикидывая, и сказал: – Лишний месяц. По рукам?
