Энтони Капелла - Пища любви
— Что именно?
— Ну… есть один человек…
— Твоя девушка?
— Не совсем.
— Твой парень?
— Нет-нет, только не это.
— Тогда кто?
— Самое обычное дело. Просто девушка, которая в меня не влюблена.
Юдифь обдумала услышанное.
— Но если она в тебя не влюблена, совершенно не обязательно хранить ей верность, — сделала она вывод.
— Я знаю, но… я не могу не думать о ней.
— Ладно, не переживай. А я, пожалуй, освежусь, — решительно сказала она, — Я иду купаться. Составишь компанию?
— Почему бы и нет?
Когда они окунулись в мягкую белую пену, Бруно окликнул девушку:
— А теперь займемся серфингом!
— Но доски остались в фургоне.
— Кому нужны эти доски? — Он подождал, когда накатит волна, и бросился в нее, чтобы она прокатила его к берегу.
В первые несколько волн им удалось нырнуть только вверх ногами, но это было так весело, что едва встав на ноги, они бросались в следующую волну.
Наконец, когда Лаура уже едва могла справиться с возбуждением, Томмазо просунул внутрь свой язык и принялся сосать ее нежную, как cannocchie, плоть.
— О, Томмазо! — шептала Лаура, — Как хорошо.
Он шевелил языком, проталкивая его все глубже, и Лаура почувствовала первые признаки приближающегося наслаждения. Ей казалось, что она лежит на доске для серфинга и ждет, когда набежит волна и поднимет ее вверх. И она задышала глубже, мечтая о том, чтобы это поскорее произошло.
В конце концов все уселись в фургон и собрались в обратный путь. Увы, Томмазо вел машину гораздо хуже, чем управлялся с мотороллером на забитых римских улочках, и заснуть в дороге оказалось для Бруно невозможным. Девушкам повезло: они спали на заднем сиденье и не видели других машин, хотя то, что кричали вслед их фургону водители, вместе с резкими гудками могло нарушить даже самый крепкий сон. Бруно сидел, уставившись в темноту. Он мечтал о том, что готовит для Лауры и подает одно блюдо за другим — просто ради того, чтобы смотреть, как она ест.
Ему хотелось изучить ее вкусы. Лауре так понравился непривычный вкус морепродуктов, что Бруно стал придумывать, чем еще ее можно удивить. Никто лучше Бруно не знал, что если в первый раз блюдо понравилось, это уже навсегда. Но что бы такое ей приготовить?
Когда фургон выехал на покрытый колдобинами участок дороги и его стало мотать из стороны в сторону, Лаура заворочалась. Бруно не смог справиться с собой и обернулся, чтобы на нее посмотреть. Она лежала на заднем сиденье, свернувшись клубочком рядом со своей соседкой и накрывшись спальным мешком Бруно. Его сердце подпрыгнуло, как фургон на очередной кочке.
«Для тебя, — подумал Бруно, — я бы приготовил такой свадебный торт…»
И потряс головой, чтобы избавиться от дурацких мыслей. Это ведь девушка Томмазо, а не его. О чем он думает?
И тут Бруно заметил, что Юдифь не спит. Она смотрела на него, пока он любовался Лаурой. Бруно тут же отвернулся. Интересно, поняла ли она, что он говорил именно о ее подруге? А если поняла, проговорится ли Лауре?
Наконец добрались до Рима, проехали через Тестакьо — старый район, в котором торговали мясом. Большинство мясных лавок теперь превращены в клубы и бары. Это часть города, в которой оживленно даже ночью, и им несколько раз пришлось притормозить, чтобы проехать сквозь очередную группу гуляющих людей, которые переходили из одного клуба в другой.
— Посмотри-ка, — сказал Томмазо, когда они проезжали мимо нового клуба, — Нужно будет заглянуть сюда на разведку.
Бруно хмыкнул. Еще совсем недавно этот район почти целиком состоял из скотобоен и мясных лавок. Теперь же мясников вытеснили. Раньше Бруно нравилось здесь гораздо больше.
Он считал, что именно Тестакьо, а не виа дель Корсо и не пьяцца дель Кампидольо, является сердцем Рима. Много веков подряд сюда сгоняли скотину и забивали ее, чтобы потом поставлять мясо во дворцы знати и кардиналам в Ватикан. Простым людям приходилось довольствоваться тем, что осталось — так называемой quintoquarto, «пятой четвертью» туши животного, то есть внутренностями, головой, ногами и хвостом. В маленьких osterie специализировались на приготовлении этих продуктов, и кулинарная мысль римлян оказалась настолько сильна, что вскоре кардиналы и знать тоже стали требовать такие блюда, как coda alia vaccinara (бычий хвост в томатном соусе) или caratella d'abbacchio (сердце, легкие и селезенку новорожденного ягненка), тушенные на шампурах в белом вине, с луком и розмарином.
Каждая часть мясной туши готовится в соответствии с традициями. Zampetti аll'aggro — это телячьи ножки в зеленом соусе из анчоусов, каперсов, сладкого репчатого лука, корнишонов и чеснока, которые нужно подавать с картошкой, пропитанной маслом и уксусом. Мозги готовят на сливочном масле с лимоном (cervello al limone) или с овощами, можно холодными, потом режут тоненькими ломтиками и обжаривают в яичном кляре. Печенку заворачивают в мягкую пленку от свиных внутренностей, и тогда мясо пропитывается собственным соком. Для ушей один рецепт, для потрошков другой, для языка третий, и каждое блюдо шлифовалось веками и нравилось абсолютно всем — от ребенка, сидящего в высоком стульчике, до древней старушки, которая готовила ту же еду, которой в детстве кормили ее.
Известно, что иностранцы отнюдь не всегда разделяют любовь римлян к quinto quarto. Даже неаполитанцы брезгливо морщатся, когда им предлагают отведать потроха, желудок или почки, сохранившие слабый вкус piscia[24]. Бруно подумал, что Лаура наверняка не такая. По ней видно — она готова к новым впечатлениям и авантюрам. А если у нее и остались какие-нибудь прежние пристрастия, его стряпня вытеснит их, постепенно заменив ароматами, вкусами и ощущениями путешествия в самое сердце Рима.
В первый раз он приготовил ей на обед пригороды. Во второй — море. В третий раз это будет сам город — богатый, темный, насыщенный, пропитанный кровью и всей его пикантной историей. Если Бруно прав, это пробудит в ней новые чувства. Если нет… Что ж, тогда он просто угостит ее настоящей римской едой.
По дороге на первую лекцию Юдифь рассказала Лауре о странном поведении Бруно на берегу.
— Собственно говоря, он признался, что до такой степени влюблен в некую таинственную женщину, что со мной просто проводит время.
— Как это романтично…
— Такова моя судьба. Я думала, что итальянцы непостоянные гуляки, вот и получила такого, который не играет по этим правилам.
— Неужели он так тебе понравился?
— После такой еды я занялась бы любовью с самим папой римским, — с чувством произнесла Юдифь.
Непристойный смех Лауры разбудил кошку, спавшую на сиденье стоявшего неподалеку мотороллера, она подняла голову и некоторое время смотрела на девушек. Убедившись, что те просто болтают о парнях, кошка устроилась поудобнее и снова уснула.
