Вера Иванова - Как склеить разбитое сердце?

После обильного опрыскивания и щедрого смачивания гелем мои волосы стали какими-то липкими и черно-бурыми. Зато французская коса из них получилась идеальной — ее можно было даже не плести, а просто лепить, как из глины, что Каринка и делала. В итоге вместо оранжевого чертополоха голова моя стала похожа на головку античной статуи из музея Пушкина: прилизанные волосы, стянутые в косу, подчеркивали идеально правильную форму черепа, лицо сразу сделалось круглым, глаза и брови, наоборот, посветлели, как будто выцвели, а губы словно припухли.

— Теперь веснушки замазать — и никто тебя не узнает, даже родная мама, — успокоила меня Каринка, любуясь своей работой. — И еще темные очки — тогда вообще пол-лица не будет видно.

Не могу утверждать, что я обрадовалась. Диапазон моих ощущений изменялся от чувства удовлетворения до необъяснимого страха остаться такой навсегда. Новый облик был непривычным, я сделалась взрослее и серьезнее.

— Нечего кукситься! Ради дела можно и потерпеть! — прикрикнула на меня Каринка. — Теперь твоя очередь! — заявила она, сталкивая меня с кресла. — Только красить не надо, лучше подстриги.

— Да ты что! С ума сошла? — Я взвешивала в руках ее тяжелые вьющиеся пряди. — Такую роскошь — и под ножницы! Ни за что. Лучше я тебе косички заплету.

— Да? Ну как хочешь! Главное, чтобы меня было не узнать.

В плетении косичек я — признанный мастер. В детстве плела их из всего, что попадалось под руку — из бахромы бабушкиной любимой скатерти и маминого единственного платка, из кисточек на шторах и волос подруг, конечно. Так что преобразить Каринку мне не составило особого труда. Я заплела ей ровно сто две косички, и они тут же встали дыбом, как маленькие рожки. Несколько штук свешивались ей на лицо, почти полностью закрывая его, так что подруга оказалась прекрасно замаскированной. Правда, сама она выглядела не очень-то довольной.

— Лучше бы подстригла, — брюзжала моя «клиентка», так и сяк перекладывая косички. — Я теперь ничего не вижу!

— Ради дела можно и потерпеть! — подколола ее я. — Главное, чтобы не было видно тебя.

Закончив с прическами, мы перешли на косметическую половину.

— С помощью грима человека можно сделать совершенно неузнаваемым! — сообщила Каринка, изучая содержимое многочисленных баночек и коробочек. — Помнишь, в кого превратили Николь Кидман в фильме «Часы»? Я только из титров узнала, что это была она. Так что могу превратить тебя в древнюю старуху. Кстати, для маскировки это было бы лучше всего.

— Нет уж! — подпрыгнула я, в ужасе замахав руками. — Старухой я стать еще успею. Естественным путем. Лучше преврати меня в Мисс Мира.

— Извини, но у тебя для этого не те данные, — не замедлила огорчить меня любимая подруга. — Курносый нос, слишком круглые щеки… И как там еще по телевизору сказали: «Лоб средний…» И зубы налезают друг на друга. А я не пластический хирург. И не ортодонт.

— Тогда просто замажь мне веснушки и подкрась брови и губы! — огрызнулась я. — А впрочем, я сама могу это сделать. А тебе, если хочешь знать, лучше всего замаскироваться под негритянку. «Глаза темно-карие, брови черные широкие, нос толстый…» — процитировала я. — Так что намажь физиономию кремом для обуви — и вперед!

— Ну, знаешь! Я тебе честно все говорю. А ты нарочно меня злишь, из вредности!

Надувшись, мы разошлись по разным углам и занялись макияжем самостоятельно. Мои веснушки никак не хотели замазываться, пришлось извести на них килограмм тонального крема и пудры. Хорошо хоть, прыщи под этим слоем были не видны. Брови и ресницы все равно остались светлыми, а тушь почему-то налипала комками. Потом я долго не могла подобрать цвет помады к новому цвету волос. В итоге губы вышли такими, словно я наелась битого кирпича.

— Я же говорила — старуха! — фыркнула Каринка, увидев результат моих усилий. — И чего было обижаться, не пойму.

Сама она явно перебрала с тональным кремом, к тому же взяла цвет на два тона темнее, чем нужно. Так что мой совет превратиться в негритянку тоже пошел ей на пользу, о чем я не преминула язвительно сообщить.

Потом я надела очки — и замаскировалась на все сто. А вот Каринка приуныла, потому что никак не могла найти свои. Увидев ее грустное лицо, я вмиг простила ей все обиды, и мы принялись искать пропажу. Очки обнаружились в душевой.

Слава богу, темные очки скрыли наши преображенные физиономии — мы с Каринкой стали похожи на «людей в черном», это придавало уверенности, да и вообще было прикольно. Разве что плохо видели, поэтому тут же стали натыкаться на мебель.

14.00

В бар мы вернулись с возросшей уверенностью в себе. И тут Каринка, словно о чем-то внезапно вспомнив, бросилась к стойке, споткнулась о ножку стула и с трудом удержалась на ногах. Осмотрев стойку, она перелезла на другую сторону, опустилась на четвереньки.

— Гитара! — раздался снизу ее приглушенный голос. — Никак не могу ее найти.

— Сними очки, — посоветовала я.

— Хватит острить! — Ее «рогатая» голова вынырнула из-за стойки и сообщила: — Я все поняла. Это его месть! За куриц и шампунь он расправился с моей гитарой! Помнишь, вчера что-то грохотало? Наверное, это он ее ломал… Эх, надо было попросить Рекса помочь! Он бы мигом нашел инструмент. Или то, что от него осталось…

— Да, подруга, это потеря… — сочувственно вздохнула я. — Но согласись, ты все это заслужила: курица, рубашка, грязные следы, шампунь…

— Я?! А почему я одна должна расплачиваться? Курицу мы ели вместе и по ковру вместе топали… И шампунем вместе пользовались! А с рубашкой — это вообще целиком твоя вина!

— Я уже за все свои грехи расплатилась. Целым рюкзаком, между прочим.

— И я расплатилась! И тоже целым рюкзаком, ты не забыла? И даже еще хуже. Ты хоть щетку зубную успела вынуть, а я вообще без всего! И без гитары теперь… И без Плюшки! Это, по-твоему, справедливо?

Она наконец вылезла из-за стойки — косички топорщатся, сама сердитая, с какими-то грязными разводами на лице. И тут же снова в ужасе схватилась за голову:

— Вовик! Он похитил ребенка!

— Какое счастье! — обрадовалась я. — Спасибо ему за это огромное!

А потом открыла холодильник. Он был пуст.

— Неужели этот дядька съел мои салаты? — удивилась я, гадая, чем бы позавтракать.

— И слава богу! — мстительно фыркнула Каринка. — Значит, скоро мы обнаружим его бездыханное тело.

Словно в ответ на ее слова, послышался шум открываемой двери, и «тело» появилось перед нами собственной персоной.

Это стало для нас полной неожиданностью. Оторопев и приготовившись к худшему, мы уставились на него сквозь очки. Насколько я могла разглядеть, сторож был никакой не монстр, не чудовище и даже не дядька, а самый обычный парень с длинными темными волосами, в джинсах, футболке, с перекинутой через плечо сумкой и — тоже в темных очках.