Не буди лихо - Виктория Рогозина
Первыми, кто бросился в пламя Чернобыля, были 28 бойцов пожарных частей и 12 милиционеров, которых возглавлял майор Леонид Петрович Телятников. Эти люди оказались в самом эпицентре аварии — там, где уровень радиации был смертельным, где каждое мгновение пребывания означало необратимые последствия для здоровья. Они сражались с огнём, даже не подозревая, что невидимая угроза радиации уже проникала в их тела, причиняя необратимый вред.
Они знали только одно: нужно остановить пожар, предотвратить его распространение на другие части станции. Под их руководством шла работа на крыше машзала, где воспламенились кровельные материалы. Огонь был жесток, но еще более жестоким было воздействие радиации. В тот момент никто не знал, с какой смертельной силой они столкнулись. Всё происходило слишком быстро, и некогда было думать о последствиях. Жизни тысяч людей зависели от них.
Молодые лейтенанты Владимир Правик и Виктор Кибенок вместе с товарищами — Николаем Титенком, Владимиром Игнатенко, Николаем Ващуком и Владимиром Тишурой — работали с отчаянной самоотверженностью. Их руками и волей огонь был сдержан, но цена, которую они заплатили, была страшной.
Каждый из этих героев получил смертельную дозу радиации — несколько тысяч рентген, многократно превышающую допустимые уровни. Симптомы лучевой болезни проявились уже через несколько часов после того, как они покинули поле битвы. Пожар, в котором они сражались, был всего лишь началом их страданий. Радиация, впитанная их телами, оставила страшные следы — ожоги, слабость, тошнота, мучительная боль.
Они были отправлены в больницы, но медицинская наука того времени не могла справиться с последствиями столь мощного облучения. В течение нескольких недель после катастрофы шестерых из них не стало. Владимир Правик, Виктор Кибенок, Николай Титенок, Владимир Игнатенко, Николай Ващук и Владимир Тишура навсегда остались в памяти как первые жертвы Чернобыля — герои, пожертвовавшие своими жизнями ради спасения других.
Они выполняли свой долг, не зная, что за ним скрывалась невидимая угроза, которая медленно убивала их. Их подвиг навсегда останется символом отваги и самоотверженности, о которых будут помнить поколения.
Руководитель тушения пожара Леонид Телятников сразу осознал масштабы катастрофы. Четвертый энергоблок, разрушенный взрывом, полыхал. Кровля машинного зала была охвачена огнем, и пламя стремительно двигалось в сторону третьего энергоблока, создавая угрозу повторного взрыва. По рации лейтенант Владимир Правик объявил, что пожару следует присвоить повышенный третий номер сложности. Огнеборцы быстро насчитали около 30 очагов горения в районе энергоблока.
Главную угрозу представляли машинный зал с его масляными системами турбогенераторов, насосов и огромные баки с горючей жидкостью, которые могли взорваться в любой момент. Маслобаки и кабельные каналы, охваченные огнем, могли распространить пламя на другие объекты АЭС, и если бы огонь добрался до третьего энергоблока, последствия были бы катастрофическими.
Однако Правик знал, что самым опасным направлением была горящая кровля. Если бы пламя перекинулось на третий энергоблок, его реактор мог бы постигнуть та же участь, что и четвертый, и это привело бы к новому взрыву, который разрушил бы оставшиеся части станции и вызвал бы еще больший выброс радиации.
Караул Правика начал тушение пожара на крыше машинного зала. Вскоре на место прибыл караул СВПЧ-6 под командованием лейтенанта Виктора Кибенка. Кибенок возглавил звено газодымозащитной службы, направив своих людей на разведку в опасные помещения, прилегающие к активной зоне разрушенного реактора. Они действовали без промедления, невзирая на уровень радиации, который уже начинал проникать через их защитные костюмы.
Кибенок, осознавая угрозу, расставил ствольщиков на позициях и организовал подачу воды на кровлю машинного зала с помощью автолестницы и стационарных сухотрубов. Они делали всё, что могли, чтобы сдержать огонь и предотвратить его распространение на соседние объекты. Мужчины сражались с невидимым врагом — радиацией — которая уже начала разрушать их тела, но не смогла сломить их дух.
Подвига этих людей хватило, чтобы сдержать огонь и предотвратить новые взрывы, однако их здоровье и жизни были положены на алтарь спасения миллионов людей от еще большей катастрофы.
Глава 19
Двадцать пятого апреля, ровно в восемь вечера, Валентин Белоконь, как обычно, заступил на дежурство. В этот вечер в его распоряжении была лишь одна бригада «Скорой помощи» — он сам, врач, и фельдшер. Весь город спал, словно укутанный тишиной, которую изредка нарушали редкие звуки моторов или отдаленные шаги. В арсенале дежурных было всего шесть машин «скорой», как будто этого могло хватить на весь Припять.
Ночь длилась спокойно, будто ничего не предвещало беды. После одного из ночных вызовов машина неслась по пустынным улицам. Валентин смотрел в окно, любуясь тишиной. Припять всегда была такой ночью — тихой, мирной. Никого не видно, только редкие огни в окнах многоэтажек. Казалось, в этом городе время останавливалось, и темнота обнимала его в покое.
И вдруг небо озарилось двумя вспышками, словно молнии, прорвавшими облака. Сначала Валентин не понял, откуда они взялись, но затем, напрягая зрение, заметил, что они шли со стороны атомной станции. Грохота не было слышно — их собственный мотор заглушал все звуки. Он нахмурился, почувствовав какое-то неясное беспокойство.
По возвращении в медсанчасть на них уже ждали новости. Диспетчер с тревогой в голосе сообщил: был вызов. Фельдшер Саша перезвонил — с атомной станции поступило сообщение о пожаре, были пострадавшие, срочно нужен врач. Время на часах показывало без двадцати два.
Белоконь мгновенно ощутил холодок в груди. Пожар на ЧАЭС? Обожженные? Он мельком посмотрел на фельдшера Гумарова, на его лице тоже была видна озабоченность. Не теряя ни минуты, Валентин приказал подготовить две пустые машины «скорой». Взяв с собой коллег, они немедленно выехали на место.
Тишина ночного города больше не казалась спокойной — она давила на нервы, как предвестие беды. Мотор машины гудел ровно, но Валентину казалось, что они едут слишком медленно, слишком долго. Никто еще не знал, что эта ночь изменит всё — и город, и страну, и весь мир.
Когда Валентин Белоконь с коллегами прибыл на место, его первым делом встретил хаос, в который погрузился четвертый энергоблок. Воздух был тяжелым, стоял густой запах горелого металла, пыль и копоть, несмотря на темное небо, казались осязаемыми. Пожарные уже стояли у разрушенного блока, их лица бледны, на некоторых виднелись следы усталости, но они продолжали нести свою службу.
Валентин заметил Виктора Кибенка, который оживленно двигался среди пожарных, его фигура выделялась на фоне остальных. Он направился к нему,
