Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
Это правильно.
Жизнь идёт. Дети вырастают, у них своя жизнь. Мы не должны воспринимать их как свою собственность. Мы получили от них всё когда они зависели от нас полностью, всю любовь, нежность, ласку, умиление, щемящее чувство счастья, но дальше, когда они выросли, когда они могут сами — они сами. И они уйдут в свою жизни и это нормально.
Дети уходят, родители остаются.
И хорошо, если родители вместе.
Но часто получается именно так. Дети ушли, а в доме рядом оказались абсолютно чужие друг другу люди, которые не знаю, как дальше вместе жить.
Это ужасно.
Хорошо еще, если они хотя бы уважают друг друга.
А когда вы остаетесь один на один с чужой ненавистью?
Жена, которая пилит за то, что отдала лучшие годы ничтожеству. Муж, который орёт, потому что всю жизнь прожил не с той, с которой хотел, не с той, которую хотел.
Зачем так жить...
Простите меня за эти, возможно, нужные мысли.
Я просто танцую танго и думаю, думаю, думаю.
Раз, два, три, четыре, квадрат, пять шесть семь восемь, проходка. Мы считаем в одном ритме, но танец — это танец, тут может быть быстро раз, два, три, а потом четыре, пять, медленно, тягуче.
Сегодня со мной в паре новый партнёр, он танцор, хороший. Грамотный, правильный. Молодой. Он меня немного боится и ему не хватает страсти.
Я хочу другого.
Такого, с которым танго будет на грани, на острие, на лезвие, чтобы кипела страсть, чтобы каждое движение - до боли, до нутра...
На милонгах редко бывают новые мужчины. Но мне везёт.
- Аделаида...
Он.
Незнакомец.
Темный, мрачньй, я не вижу его лица, но это он.
Пьяццолла звучит. Надрывно. Жадно.
Либертанго.
Шаг, шаг, еще шаг. Остановка.
Мы смотрим друг другу в глаза. Еще шаг, я откидываю голову. Прогибаюсь. Рывок, он возвращает меня на место.
Еще шаг, наши ноги обнимают друг друга, кружат. Это красиво. Это сочно.
Это так зримо.
Это настоящее.
Мясо.
Живое.
Мы как один организм. Мы целое.
Это страсть.
Это круче чем секс.
Это до нутра.
Я — женщина, которую предали, которую унизили, пытались уничтожить.
Но меня так просто не сломить.
Я сама кого хочешь сломаю.
Слопаю, прожую.
И не подавлюсь.
Да.
Сильная. Которая очень хочет быть слабой.
Сказать просто — у меня лапки.
И плыть по жизни легко, чтобы всё приносили в клювике, всё делали за меня.
Но проблема в том, что так не будет никогда.
И не потому, что я не найду такого сильного мужчину, который сможет меня прогнуть. Проблема в том, что я не прогнусь.
Не смогу я в слабость.
Не смогу.
Мне всё равно надо будет тащить.
Гребанного коня на скаку!
- Ада, не неси на себе партнёра! — сколько раз мне говорил это тренер?
ОЙ, много. А я тащу.
Но сейчас, вот сейчас, в стремительном ритме «Либертанго» он ведёт.
Он главный.
Он.
Шаг, шаг, еще... вперед, быстрее, ноги сплетаются в невероятную фигуру, тела спаиваются.
Секс.
Танго больше, чем секс.
Боже, как я хочу...
Стоп!
Я выгибаю спину, голова почти касается пола. Он держит меня, наклоняясь. И я вижу...
- Вы танцуете танго — это еще один плюс.
А потом мы идём по улице. Неожиданно тёплый сентябрь в Москве. Тридцать пятое августа. Или тридцать шестое? Я запуталась в днях.
Не важно.
Я несу танцевальные туфли в руках, сама не знаю почему, так захотелось.
Чувствую себя свободной, хотя всё еще связана по рукам и ногам.
- Денис, зачем вы меня нашли?
- Странный вопрос, не находишь?
Сразу на «ты»? Впрочем, после танго реально как после секса.
- Странный. Что вы делали в конторе Германа? Разводились?
- К счастью, нет.
- Счастливо женаты?
Он какое-то время молчит.
- Наверное... вдовец.
- Наверное?
- Мы не были женаты, но я её любил.
- Соболезную.
- Это было давно.
- Где научились танцевать танго?
- Еще в юности занимался бальными танцами, мама таскала, ей очень нравилось.
- А вам?
- Мне сначала - нет, а потом - да.
- Почему нет и да?
- Сначала девчонки бесили, потом стали нравится. Всё просто.
- Да, жизнь вообще простая.
- Очень. Особенно если не относиться к ней как к сложному.
Мы идём по улице, молчим. Как-то нормально это вот так молчать с незнакомым мужчиной.
Вообще я, конечно, сама с себя фигею - не успела развестись, а у меня уже очередь. Ха-ха, три раза.
Филипп, который, в общем-то пока еще где-то рядом. Герман, который в общем тоже очевидно обрисовал свои намерения еще на юбилее. Теперь вот этот...
Денис. Что ему нужно?
Почему бы не спросить прямо?
- И что вам нужно от меня?
- Не знаю, может — вы?
- Вы же меня не знаете?
- Может я хочу узнать?
Интересно.
- Ну, ладно, давайте попробуем. Я Ада, Аделаида Александровна Островская, точнее пока еще Игнатова, замужем...
- Пока еще?
Киваю.
- Именно. Пока еще. Двое детей. Тридцать восемь лет.
- Хороший возраст.
Усмехаюсь.
- Да, я тоже так думаю, знаете, как говорят, в этом возрасте кто-то стал мамой, кто-то бабушкой, а у кого-то молодой любовник.
- Надеюсь, у вас молодой любовник?
- Надеетесь?
- Люблю преодолевать трудности.
- У меня пока неверный муж в анамнезе.
- Но это ненадолго, если вы пошли к Герману.
- Надеюсь, - отвечаю ему его же репликой. — Мне сейчас не до любовников.
- Неужели? Буду стараться сломать этот стереотип.
- Предлагаете вступить с вами в связь? — наверное я совсем осмелела если говорю вот так с незнакомым мужчиной.
- Предлагаю дружбу. И танго. Да, и ужин в хорошем ресторане.
Интересно. Он мне нравится.
Рядом с ним как-то... уютно. Хорошо.
Низ живота не тяжелеет, не скручивается, в трусиках не намокает. Полёт нормальный.
Просто мне хо-ро-шо.
- А я, пожалуй, соглашусь. Только... Мне тоже нужно знать о вас немного больше.
- Денис Александрович Дворжецкий. Ресторатор. Сорок восемь лет. Свободен. Есть родной сын и не родная дочь. Они уже взрослые, самостоятельные. Да, еще есть внуки от любимой женщины.
- Это как?
- У неё осталась дочь, я ей помогал после ухода матери, её детей я считаю своими внуками.
Повезло ей, этой дочери любимой женщины.
- Живу один. Наслаждаюсь, в кавычках свободой.
- Почему в кавычках?
- Потому что, милая Ада, иногда надоедает быть свободным. Хочется в рабство.
Он останавливается, и я торможу. Мы стоим друг напротив друга. Интересно. Почти как в танго. Мне кажется, сейчас он предложит мне руку, и мы начнём. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь...
- Так что насчёт ужина?
- Сегодня меня уже ждут дома, а вот завтра я свободна.
- Тогда сегодня я отвезу вас домой, а завтра за вами заеду. В шесть вечера не поздно?
- Я прекрасно ем после шести, и после семи тоже, и даже после восьми.
- Как вам удалось сохранить такую прекрасную фигуру?
- Это всё танго.
У него шикарный «Майбах», ого! Вот это уровень! В таком я еще не ездила. И водитель.
Дворжецкий, значит, ресторатор? Надо загуглить.
Доезжаем быстро, потому что мой зал совсем рядом с домом. Только бы этот Дворжецкий не оказался моим соседом!
Нет, помогает выйти из машины. Провожает до подъезда. А там...
- Аделаида...
- Ада?
- Ида?
- Аделаида...
- Ада?
- Ида?
Каре. Или квартет. Собрались все, как на параде.
29.
«Такая корова нужна самому».
Это написано на лбу моего мужа алым пером. Кровью, блин.
Поздно, Игнатов, ох, поздно!
- Вечер добрый, мальчики. — наглею, окидываю их взглядом. Поворачиваюсь к Дворжецкому. — Спасибо вам за прекрасный танец, и спасибо, что проводили.
