Бывший папа. Любовь не лечится - Вероника Лесневская
- Спасибо, иди поужинай. Мы справимся. Если что-нибудь будет нужно, я позову, - лепечет Надя, не оглядываясь. Возится с ребенком, который требует грудь. – Только оставь дверь открытой, чтобы вы меня услышали.
Расстегиваю липкую, холодную рубашку, небрежно бросаю ее на стул в углу. Натягиваю на себя футболку из гардероба тестя. Как в тот день, когда у меня заглохла машина во дворе и я остался у Нади ночевать. Разумеется, в отдельной комнате, ведь мы тогда только встречались, а отец у нее строгих нравов. Кажется, это было в прошлой жизни и не с нами.
Правильнее было бы покинуть детскую и не мешать Наде, но…
Вопреки ее просьбе, я запираю комнату. Уверенно огибаю коляску и присаживаюсь на край дивана так, чтобы видеть жену в профиль. Сын лежит головкой ко мне, макушка прикрывает грудь, а сжатый кулачок покоится на молочном полушарии. В повисшей тишине доносятся причмокивающие звуки и детское мурлыканье.
Теряю счет времени. Не знаю, сколько мы сидим вот так, ни словом не обмолвившись. Вроде бы вместе, но на самом деле бесконечно далеко друг от друга.
Надя не прогоняет. Я сам не ухожу.
Неловкость между нами превращается в пропасть. Пока, наконец, жена не делает первый шаг в бездну.
- Я хотела рассказать тебе, - заявляет вдруг.
- Но не сделала этого, - добавляю обреченно, лаская взглядом сына.
- Во время беременности не было смысла, ведь никто не мог дать гарантии, что история не повторится, - голос Нади срывается в стон. - На скрининг я не пошла принципиально. Можешь осуждать меня, но я заранее знала, что буду рожать, несмотря ни на что. А еще... дико боялась очередного диагноза.
- Я не осуждаю…
- Первые месяцы после родов выдались тяжелыми, - продолжает откровенничать, а я впитываю каждую деталь, будто таким образом становлюсь ближе к сыну. - Колики, крики, бессонные ночи. А потом случилась авария, после которой мы с тобой встретились. Теперь ты в курсе, что стал отцом. Я не буду препятствовать твоему общению с сыном. Если ты захочешь…
- Конечно, хочу, - огрызаюсь импульсивно. - Странная реплика.
- Извини, если обидела. Даже мысли об этом не было, - закусывает губу. - За год я совершенно разучилась общаться с тобой.
- Взаимно, - горько усмехаюсь. - Противоречивые ощущения, будто мы ведем переговоры. О судьбе нашего общего проекта.
- Надеюсь, ты полюбишь его, - фокусируется на мне, а с ее длинных ресниц срываются слезы.
- Разве это не очевидно? – выгибаю бровь. - Он мой сын, родная кровь. Я уже люблю его. По умолчанию.
Легкая улыбка трогает обескровленные губы, бледные щеки окрашиваются слабым румянцем. Надя поглаживает ребенка по макушке, продолжает кормить его, а сама не разрывает зрительного контакта со мной.
Это так интимно и по-семейному, что я решаюсь на отчаянный шаг. Подаюсь вперед, сцепив кисти в замок, и выпаливаю на одном выдохе:
- Надя, я предлагаю вам с сыном переехать ко мне. Дом большой, все условия…
- Назар, прошу тебя… - перебивает меня поспешно, а в небесно-голубых омутах плещется страх. – Не сейчас. Давай сохраним то, что имеем на данный момент. Наше хрупкое равновесие. Иначе рискуем все испортить.
- Как скажешь, - откидываюсь на спинку дивана. – Как скажешь…
Глава 13
Три недели спустя
Надежда
Пульс зашкаливает, дыхание тяжелое и частое, сердце выпрыгивает из груди и стучит в горле. Волосы на висках и затылке намокли, лоб покрыт испариной, к ложбинке груди стекают капельки пота. Кровь циркулирует по всему телу, но больше всего ее концентрируется в моих слабых ногах, которые двигаются в ритме, заданном тренажером.
Не выдерживаю нагрузки – и с губ срывается сиплый стон.
- Стоп, - командирским тоном бросает Назар и нажимает пару кнопок на дисплее.
Тренажер замедляется, и я буквально повисаю на страховке. Руки леденеют, заклинив на брусьях. Ноги, наоборот, будто горят в огне, хотя, скорее всего, мне опять кажется, ведь я их по-прежнему не чувствую.
Специальные приспособления, которыми я вся окружена и обмотана, делают основную работу за меня. Это не ходьба, а просто имитация. Обман мышц. Но изо дня в день я усердно повторяю однотипные, монотонные упражнения под чутким руководством Назара.
- Устала? – тихо интересуется.
- Нет, - лгу, дерзко вскинув подбородок.
- Боец, - звучит с восхищенным смешком.
Богданов редко меня хвалит. В основном, дает указания, делает себе пометки, сухо сообщает итоги и назначает новые тренировки. Я как белка в колесе, бегаю по кругу. Изо дня в день. Бесконечно. Но я не отчаиваюсь. Наоборот, упорно работаю над собой, не жалея сил.
Редкие приободряющие реплики и теплые взгляды – это все, чем может поощрить меня Назар. С другой стороны, если бы он пожалел меня, я бы сразу расклеилась и разрыдалась у него на груди, а за три недели мы бы не достигли никаких результатов. Вместо занятий Богданов постоянно вытирал бы мне слезы. Так как он хорошо изучил меня за годы брака, то выбрал оптимальный подход. Кнут на протяжении всей тренировки, а после - пряник, правда, зачерствевший и без сахара.
- Что еще по плану? – выдерживаю уверенный тон, пока пальцы впиваются в поручни, а в ушах шумит кровь. Кажется, еще одно движение – и я упаду замертво, однако упрямый характер не позволяет мне признаться в этом.
Ухмыльнувшись, Назар ступает ко мне на дорожку, расстегивает ремни и освобождает меня от страховки. С губ срывается облегченный выдох, но следом легкие парализует, потому что вместо того чтобы забрать меня и усадить в коляску, Богданов вдруг делает шаг назад.
- Попробуй постоять самостоятельно, Надя, - невозмутимо роняет, встав напротив меня и сцепив ладони перед собой.
Наблюдает за мной исподлобья, сдвинув брови к переносице. Он не может не видеть, как дрожат мои колени, как сгибаются локти, как белеют костяшки пальцев, которыми я врезаюсь в поручни. Я с трудом держусь на руках, не рискуя перенести тяжесть на ноги. Иначе рухну незамедлительно.
На лице моего мучителя ни один мускул не дрогнет. Он из тех тренеров, кто учит плавать радикальным способом: просто бросает в воду, чтобы сам выплыл.
Общаемся с Назаром взглядами. В моем – возмущение и мольба, в его – вызов и… вера. Всепоглощающая вера в мои силы. Это вдохновляет.
- Хорошо…
На секунду
