Терпеть тебя не могу - Мария Бокарева
Чертова Милка! Засела занозой и царапала мне душу.
Уже мысленно представлял, как буду ей мстить. Вот только счёт сравняю.
Бойцов уже куда-то слинял. Большая часть танцпола тоже, потому что диджей объявил последнюю медленную композицию.
А я все стоял, судорожно потирая лоб и усмехаясь, как кретин, своему новому провалу.
Стоял до последней минуты, до последнего человека, до последних строк песни:
«Может это я плачу за все сердца что я разбил?
Прошу останься образом, в тумане моим компасом
Со мною пой, со мною пой ночами вполголоса».
Macan — Останься образом.
Как только закрыл за собой дверь комнаты, не смог сдержать дикий смех, признавая ее хорошую игру и свое очередное поражение.
Как же, мать вашу, я был зол! От злости я даже стал весь горячий, и вместо кровати, упал в упор лёжа, доводя себя до изнеможения. Чтобы только не дойти до женского крыла, чтобы не переворошить все женские комнаты в поисках этой зазнобы. И не вытряхнуть наружу все ее холодное равнодушие. Сжать в руках эту тонкую талию до хруста, до крика, чтобы почувствовала, как я херово сейчас себя ощущал.
Так Херово, что в понедельник даже приперся на эти гребаные уроки, которые до этого времени прогуливал в надежде отчислиться из этого чертового лагеря.
Теперь мои планы кардинально поменялись. Теперь я буду всегда рядом! Ещё ближе. Ещё чаще. Терпи и привыкай, красавица.
Глава 14
Алиса.
Воскресенье — единственный день в лагере, когда нет абсолютно никаких занятий. День, когда каждый мог заниматься тем, чем хочет. Кто-то повторял домашку, кто-то читал, а кто-то просто весь день валялся в постели. Я, с разрешения Ларисы Романовны, провела три часа в спортивном корпусе и, наконец, подарила телу долгожданную тренировку. Немного размялась, потянулась и словила настоящий кайф. Я скучала по танцам, как никогда. Каждая клеточка в движении вновь оживала и, наполняясь кислородом, благодарила меня за предоставленное удовольствие.
Бесконечные прыжки, повороты, вращения. Музыка уносила все выше, а ноги все реже соприкасались с полом. Было полное ощущение полета, я не танцевала, а парила где-то в воздухе, преодолев гравитацию.
И только когда силы окончательно меня покинули, а пульс вымолил остановиться, я села на пол и тяжело задышала, встретив приятную усталость с довольной улыбкой.
А потом был душ. Вечерний просмотр фильма, который крутили в развлекательном корпусе для всех желающих. И только на ужине я поняла, что сегодня весь день не видела Артёма.
Где он?
Обвела взглядом столовую в поисках знакомой фигуры, которая обычно меня преследовала, но не нашла. За столом не проронила ни слова и совсем не слушала рассказы подруги, потому что зачем-то продолжала гулять глазами по залу.
Может он решил объявить забастовку?
А мне не все ли равно?
Или уехал?
«Так даже лучше!» — подумала я и с какой-то неестественной злостью начала накалывать овощи на вилку. Куда-то пропал весь аппетит, я даже перестала чувствовать вкус еды, которая попадала мне в рот, ощутив какое-то слабое потрескивание в груди с разрастанием легкой паники.
Это странное состояние не отпускало меня весь оставшийся день. Я впервые хотела сама нарваться на встречу, чтобы избавиться от этого непонимания. Или найти любое доказательство своим предположениям, чтобы убедиться, что мне больше ничего не угрожает. Что его в этом лагере больше нет. Именно поэтому провела весь вечер не в комнате, а в холле, играя с отрядом в какие-то дурацки настольные игры. Веселилась, смеялась, но то и дело косилась в сторону мужского крыла. А он так и не появился. Уехал!
Ну это же просто прекрасно!
Было бы. Если бы он не снился мне потом всю ночь, где мы вновь оказались с ним в одном изолированном от всех классе. И проснулась ровно в тот момент, когда его губы все-таки прижались к моим и вышибли из лёгких весь воздух. Задыхаясь, я вскочила в кровати и пальцами провела по губам. Теперь их кололо и жгло, а меня всю трясло под одеялом, как осиновый лист на ветру.
Утром я всеми силами заставила себя избавиться от этих мыслей, а когда начался первый урок, совсем выбросила образ этого мажора из головы, переключив мозг на нужную мне сейчас химию.
Но только ненадолго. Потому что где-то в середине урока раздался стук в дверь, прервав речь учителя, и на пороге возник Шолохов!
Сердце подпрыгнуло к горлу, а в голову ударил адреналин, заставив кровь гнать по венам с бешеной скоростью.
Я не ожидала. Я уже мысленно с ним попрощалась.
И сначала мне показалось, что я уже сошла с ума, потому что увидеть его в учебном корпусе итак было невозможно, а теперь и вовсе напоминало галлюцинации, но, видимо, массовые.
Потому что удивился весь отряд. И Лариса Романовна замерла у доски, в неверии приподняв чёрную бровь. Пристально посмотрела на парня и, чуть склонив голову, шутя схватилась за сердце:
— Вот это явление народу! Если честно, я уже и не надеялась увидеть тебя на уроках, Артём. Ты к нам надолго или как?
Артём не ответил, только коротко и сухо поздоровался с преподавателем и стащил с плеча сумку, пробежавшись по рядам цепким взглядом.
Я вся сжалась и опустила голову в тетрадь, глупо надеясь на то, что у меня получится остаться незаметной. И когда он нашёл меня за третьей партой первого ряда, я это сразу почувствовала. Его взгляд словно прошёл сквозь меня, заставив напряжённое тело застыть и налиться свинцом.
— Значит, вот по какой причине в лагере выпало такое количество осадков за одну ночь? — продолжила химичка нести ерунду, приближаясь к журналу. — Может, тогда и у доски нам ответишь, Артём?
— Не думаю, что это хорошая идея.
Услышала его голос, но так и не подняла головы, боясь столкнуться с ним взглядом. Не хотела, чтобы он видел мою на него реакцию. А скрыть мне ее сейчас вряд ли бы удалось.
— Почему же?
— Дворников жалко, Лариса Романовна, — произнёс с напряженными нотками и зашагал по классу тяжелыми шагами.
И с каждым этим шагом, мое глупое сердце все больнее и больнее долбило по рёбрам.
Это все из-за сна. Все из-за этого дурацкого сна.
Мне показалось, что он даже остановился возле меня на какую-то секунду и
