Гайя Колторти - Анатомия чувств
— Зачем весь этот спектакль? — спросил ты, продолжая держать ее за предплечье.
Если в твоей жизни должна была возникнуть ситуация, в которой пришлось бы чувствовать себя круглым дураком, то это был тот самый случай. Сначала ты вооружался сарказмом, а потом, как только она пыталась уйти, как щенок бежал следом. Сельваджа выразительно посмотрела на тебя, не произнеся ни слова. Потом вырвалась и отсупила на шаг.
— Ты прав. Больше я тебя не позову. У меня своя жизнь, у тебя — своя, — с силой сказала она и повернулась, чтобы уйти.
— Нет! — взмолился ты. — Подожди!
Ты встал у нее на пути и схватил за плечи. Ты был жалок, черт тебя побери.
— Я не хотел тебя обидеть, — заскулил ты. — Просто мне было обидно. От тебя столько дней не было ни слуху ни духу. И это после Мальчезине. — Ты отвел взгляд. — И тогда, ну, словом, я подумал, что ты…
— …приспособленка. Ну, говори же!
— Нет! Я просто подумал, может, я сделал что-то не так и ты на меня сердишься. А потом мама сказала, что ты не хотела видеть меня… и тогда ничего. Я так подумал.
Ты слушал свои оправдания, которые с каждым словом все больше трещали по швам, и тебе не оставалось ничего другого, как действительно просить у нее прощения.
Что за убожество!
Сельваджа посмотрела тебе прямо в глаза, потом вздохнула с притворным великодушием.
— Хорошо, Джонни, — снизошла она до ответа. — Проехали. В сущности, ты мне нравишься. Но в следующий раз тебе это не сойдет с рук так просто. А теперь, чтобы окончательно заслужить мое прощение, отвези меня в тот магазинчик бижутерии, помнишь, и купи мне на свой выбор еще одно красивое ожерелье.
Вот так она сказала. Без тени жалости. Взяв тебя за руку. Но ты был так счастлив оттого, что она снова была рядом, ты так млел от ее признания, что ты ей нравишься, что запросто мог, как пел Модуньо[12], улететь в ионосферу.
И опять по каким-то эзотерическим, ускользающим от логики причинам сорок девять трудовых евро и девяносто центов исчезли в кассе магазинчика бижутерии. Все верно. Но это не имело никакого значения, если учитывать, что в сущности ты ей нравился.
Потом, по дороге домой, Сельваджа захотела остановиться. Ты припарковал машину, и вы сели на скамейку на набережной Адидже. Вернее, она села на скамейку, а ты лишь присел на краешек.
Ты не успел спросить ее, почему она захотела остановиться в этом месте, как она протянула тебе только что купленное ожерелье, чтобы ты помог его застегнуть. Она повернулась к тебе спиной, и ты, хоть и с трудом, защелкнул застежку. У тебя не было достаточного опыта в обращении с бижутерией, которая так нравилась девчонкам.
Она терпеливо ждала, пока ты наконец справишься, а потом, не двигаясь, подождала, не предпримешь ли ты еще что-то в обстановке, которая явно к тому располагала. Тогда легким, чуть ли не застенчивым жестом ты убрал ее мягкие волосы, оголив шею, и запечатлел на ней долгий и все же такой неуверенный поцелуй, будто ты боялся собственной тени. Потом ты прижался лбом к тому самому месту, куда только что поцеловал ее, и вздохнул как-то по-новому, полувыдохнув носом, совершенно того не желая.
— Извини, — сказал ты, решив не акцентировать внимание на поцелуе и на чертовом вздохе, так предательски вылетевшем на орбиту.
— Ничего, — отозвалась она.
Затем Сельваджа повернулась и обняла тебя, положив голову тебе на плечо. Некоторое время вы сидели не двигаясь, молча, не в состоянии вернуться к прерванному разговору. Вдруг она неожиданно встала, удивив тебя, и попросила отвезти домой.
Впрочем, час обеда уже настал!
Вы нашли родителей в кухне. Мама стояла за плитой, а папа накрывал на стол. Как только вы вошли в дом, они шумно приветствовали вас, а вы из осторожности тут же перестали держаться за руки.
— Где вы были? — спросил отец. — Развлеклись? — Он был заметно весел.
— Мы были в садах, — ответила Сельваджа. — Они прекрасны. А потом прогулялись.
Ты решил ничего не добавлять, поскольку ее версия тебя вполне устраивала. На самом деле, вы не так уж и развлеклись, напротив, чуть было не поругались, что в общем-то не было таким уж пустяком. Ты пожалел, что вспылил, и теперь, после примирения, тебе казалось, что это было просто глупо злиться на единственного человека, чью любовь ты предпочел бы всему на свете.
За обедом вы вели спокойную беседу, все четверо. Говорили о разном, в том числе и о скором переезде. Мама решила, что перевезет некоторые свои личные вещи уже на следующий день, чтобы не откладывать в долгий ящик. Ты, Джованни, уже мечтал о чудесных моментах, которые проведешь вместе с Сельваджей, вроде домашних занятий в одной комнате, совместных прогулок всякий раз, как вам бы того хотелось, шоппинга в супермаркете, завтрака на двоих, приготовления обеда… Ты желал постоянно присутствовать в жизни Сельваджи, чтобы она обратила внимание на тебя и на твою отчаянную и нездоровую любовь.
Конечно, для всего этого время еще не настало. Но многое уже произошло. Произошло так быстро, что ты даже не успел толком понять. Сельваджа вторглась в твою жизнь, не спрашивая разрешения. Впрочем, это было для нее типично: совершать поступки, не спрашивая и не благодаря.
И ты уже привыкал к этому, верно?
18
Помнишь? Как-то днем, в бассейне, ты поспешил выйти из воды, прервав тренировку, потому что твой сотовый надрывался в сумке, которую ты всегда оставлял на скамейке.
— Але?
— Привет. Это я.
— Привет, как поживаешь? — ты неизменно спрашивал ее об этом, хотя она не всегда отвечала тебе тем же. Впрочем, с тех пор как ты дал ей свой номер, после печальной сцены в саду Джусти, она звонила тебе каждый день.
— Хорошо.
— Хочешь сходить куда-нибудь? Я сейчас в бассейне, но как только закончу тренировку, можем сходить в пиццерию или, если хочешь, в «Prince». Или в кино, что скажешь?
— Нет, я никуда не хочу, — прервала она, приведя тебя в замешательство. Вы оба молчали, не зная, что сказать.
— Значит, ты просто скучаешь от нечего делать? — предположил ты, пытаясь определить причину, по которой она тебе звонила.
— Напротив, — ответила она. — Мы с мамой заканчиваем наводить порядок. Просто сейчас она вышла на минутку.
— И… что? — спросил ты, окончательно растерявшись.
— Да ничего. Просто хотела услышать тебя. Мне захотелось поболтать с тобой. Вот и все.
Тебе польстило такое внимание, тем более что она не просила ничего взамен, как обычно. Ты представлял, как она сидит на диване, элегантно поджав загорелые ноги, или стоит у окна, играя бахрамой штор и улыбаясь во время разговора.
