На привязи - Ксения Каретникова
В комнате включаю телевизор. Звук делаю тихо. Листаю каналы и останавливаюсь на новостном. Хоть узнаю, что в мире творится.
Борька вскоре возвращается. Он заходит в комнату, вкатывая перед собой столик на колёсах. Дверь за ним начинает закрываться, но я успеваю заметить Юрасика. Верный страж, преданный пёс. Зачем я Боре, если у него есть этот молчун?
От своих же мыслей усмехаюсь. А Борька между тем докатывает столик до кровати и смотрит на меня.
— Как же тебе идет синий цвет, — произносит он, — да и вообще, ты красивая. Как всегда.
Лесть, лесть, лесть. Я же видела свое отражение! Или Борька слепой? Или вот такое у него представление о красоте?!
Смотрю на столик — изобилие закусок: нарезка из двух видов колбасы, сыра, тарелка с порезанным багетом. Фрукты. А еще аппетитные круассаны. В центре стола стоит уже открытая черная бутылка с просто воткнутой до середины пробкой и два бокала. Романтика, блядь.
— Вино будешь? — предлагает Борька. — Красное.
— Сейчас не желательно, — поглаживая живот, качаю я головой, потому что это так, потому что критические дни идут все еще сильно. Не стоит усугублять алкоголем.
Борька кивает, открывает бутылку и наливает вино в один бокал. Выпивает, заедает бутербродом из кусочка багета и колбасы. Я не теряюсь, начинаю есть все, что попадается по руку, потому что голодная, потому что нужно восполнять потерянное.
— Ты безумно сексуально ешь, — подмечает вдруг Боря, наливая себе еще вина.
— Просто я голодная, — отвечаю я чистую правду.
— Сколько у тебя длится… это? — он кивает на низ моего живота.
Хочу соврать, преувеличить. Знаю, что у некоторых бывает семь дней. У меня значительно меньше.
— Обычно пять дней, — все-таки преувеличиваю я совсем немного, но даже два дня без секса с Борей для меня будут раем.
— Минус один. Осталось четыре, — усмехается он и, подмигнув, допивает вино из своего бокала.
29
Наевшись вдоволь, кошусь на Борьку. Всё-таки очень странно вот так сидеть и есть вместе. После всего. Он странный, мой бывший пасынок.
То трахает меня остервенело, бьёт, наказывая за провинность, держит в сыром подвале, то сидит рядом и чуть ли не с руки кормит… Не, ну не логично и дико как-то…
Наркотики тому виной? Они вконец разжижили Борькины мозги?
Да нет вроде. Речь у него нормальная, движения четкие, спокойные — налицо вполне себе здоровый, не бледный, даже немного загорелый. Глаза нормальные, зрачки адекватно реагируют на свет. За собой Борька следит: тело подтянутое, мускулистое, одежда стильная, дорогая, на себя денег он не жалеет… Но все что я перечислила — это внешнее. Кто знает, что там за процессы происходят внутри.
Хотя я всегда считала, что ширяется он от скуки, для остроты ощущений. Готова поспорить — может же бросить.
— Тебе еще что-нибудь надо? ‐ спрашивает Боря, поднимаясь.
— Я бы хотела… — смотрю в сторону окна и добавляю: — Погулять в саду.
— Может быть. Но не сейчас, — сухо отвечает Борька и уходит, выкатывая из комнаты столик.
Я провожаю его взглядом и опять остаюсь одна. Но теперь не так страшно. Я уже не в подвале — и это прогресс. Было бы счастье, да несчастье помогло — болезненные критические дни тоже сыграли мне на руку.
Они идут уже как обычно, как всегда. Болезненность в эти дни для меня норма. Всегда так было. Сегодня, конечно, чересчур, но причины вполне понятны.
Говорят, что после беременности и родов месячные становится легче переносить. Увы, узнать, насколько это правда, у меня уже не получится.
Я почти смирилась… или же просто убедила себя в этом. В любом случае ничего уже не исправить. А как говорится, не можешь изменить ситуацию — измени свое отношение к ней. Изменила. Решила, что мне просто не дано. А значит, не судьба мне услышать слово "мама".
Делаю звук на телевизоре громче, чтобы он заглушил мои мысли. Просто лежу и смотрю. Когда надоедает, вновь подхожу к окну, ловлю на себе последние лучи солнца. В этот момент дверь вновь открывается. И в комнату забегает Алешка.
Добежав до меня, зверь начинает тявкать и прыгать, слегка царапая маленькими коготочками мои ноги. Беру Алешку на руки и крепко прижимаю.
Мы вдвоем. Снова. Мы не в подвале.
Наши шансы увеличиваются.
Мы провожаем солнце, наблюдая за его закатом. Черт, а красиво же. Всегда знала, но особо не впечатлялась, не тянуло меня за подобным наблюдать, а сейчас глаз отвести не могу.
Улыбаюсь, наглаживая своего белого зверя. И глубоко дышу прохладным воздухом из форточки.
Этой ночью я сплю крепко. Сплю сладко. Мне что-то снится, но я не помню.
Алешка всю ночь нежится в моих ногах, согревая, свернувшись клубочком. А утром нас будит Борька.
Он шумно заходит в комнату, опять вкатывая столик. Затем подзывает Алешку, который идёт к нему нехотя, но заметив Юрасика с той стороны двери, зверь бежит бодрее. Приручил тот его, твою ж мать!
— Доброе утро, — произносит Боря напыщенно-радостно. Я же лишь киваю в ответ, наблюдая за тем, как закрывается дверь.
Боря доходит до кровати, подкатывая к ней столик. Смотрю, как на нем стоит чашка с кофе, он дымится, заполняя помещение своим ароматом. Еще на столе булка и несколько бутербродов с колбасой. Мне непривычно видеть подобную заботу. Да, то, что Боря самолично и уже дважды сам приносит мне поесть, я бессознательно расцениваю как заботу. Но не правильно же это! Какая нахер забота после всего? В голове не укладывается. Диссонанс.
— Умывайся и ешь, — велит Борька.
Я встаю и иду в ванную. Быстро подмываюсь, облачаюсь в халат. Потом несколько секунд стою у раковины. При этом прислушиваясь к тому, что происходит в комнате. Тишина.
Выхожу, Боря лежит на кровати, уставившись на дверь ванной. При моем появлении улыбается и странно так смотрит. Изучающе, тягуче. Я сажусь с краю, рядом со столиком. Беру чашку с кофе, вдыхаю его запах. Надо ловить все секунды радости, хрен знает, что меня ждет потом.
Начинаю есть, стараюсь быстро, потому что думаю, что закончу употреблять калории и Борька уйдёт. Вместе с этим странным взглядом.
Нет, бля, не уходит. Продолжает смотреть. А потом вдруг спрашивает:
— А расскажи, как вы с отцом познакомились?
30
Смотрю на Борьку, хлопая ресницами:
— Зачем тебе знать, как мы с ним познакомились?
— Интересно, — с
