Снова мечтай - Мона Кастен
Отмахнувшись от этого воспоминания, я подошла к нему.
– Не смотри.
Он покосился на меня как на надоедливую муху. Затем его взгляд замер на пластырях у меня в руках.
– Что ты собираешься делать?
– Оказать тебе первую помощь.
Я опустилась перед ним на колени и, не дожидаясь ответа, брызнула на рану антисептиком. Потом взяла бинт и стала аккуратно промакивать, стараясь лишний раз не прикасаться к Блейку без надобности. Он и так весь сжался.
Осмотрев порез на подушечке стопы, я с облегчением обнаружила, что на вид он не очень глубокий. После этого я еще раз осторожно его продезинфицировала, отрезала большой кусок пластыря, сняла защитные полоски и заклеила рану.
Когда я закончила, Блейк поставил ногу обратно на пол. Лишь после этого я снова подняла на него глаза, причем мой взгляд задержался на его животе. Если один только вид его голой спины меня буквально заворожил, то теперь пришлось сделать над собой еще большее усилие, чтобы не слишком долго пялиться на четкие контуры мышц его пресса… хотя я бы с превеликим удовольствием потратила на это несколько минут.
– Так нормально? – спросила я охрипшим голосом и кашлянула, прежде чем вновь посмотреть ему в лицо.
Напрасно я готовилась к холоду, которым он атаковал с момента моего переезда в Вудсхилл. Он исчез из его глаз, лица и всего тела. Осталась лишь неуверенность. Словно он не знал, как относиться ко мне или к этой ситуации. Блейк медленно обвел меня взглядом с головы до ног и отстраненно кивнул.
Только тогда я сообразила, что оказалась между его ног – стояла на коленях прямо перед ним, а он сидел на стуле полуобнаженным.
К щекам прилил убийственный жар. Я так поспешно отпрянула, что потеряла равновесие и плюхнулась на пятую точку. С такой силой, что проехала полметра по полу.
Когда я подняла голову, он скрестил руки на груди. Один уголок рта слегка подрагивал, как будто он запрещал себе смеяться над моей неуклюжестью. В этот миг он стал так похож на прежнего Блейка – моего Блейка, – что у меня на какое-то время пропал дар речи. Я могла лишь смотреть на него во все глаза, пока ком в горле все рос и рос.
– И зачем ты швыряешься тарелками? – наконец выдавила из себя я. У меня просто-напросто не получалось сдвинуться с места, потому что впервые с тех пор, как я сюда приехала, глаза Блейка заблестели как раньше.
– На секунду я подумал, что ты призрак.
Его слова вырвали меня из туманного состояния кратковременного блаженства, и я вопросительно склонила голову набок.
– Потому что ты шептала, – добавил он. – Это было жутко.
Теперь уже у меня задрожали уголки губ. В то же время я ощутила потребность впитать в себя его взгляд, на случай если эта легкость между нами вот-вот опять испарится.
– Значит, ты до сих пор боишься крови и призраков, – сказала я, после чего он помрачнел.
– Кровь – это отвратительно, страх здесь ни при чем.
– А что насчет призраков?
– К призракам я испытываю уважение. Уважение, которое должен проявлять каждый, кто не хочет, чтобы они его преследовали.
У меня вырвался смех. Я просто не смогла сдержаться. Этот звук прозвучал непривычно в моих собственных ушах, поскольку я даже не могла вспомнить, когда в последний раз настолько выпускала себя из-под контроля. Только заметив взгляд Блейка, я замерла.
Было что-то тяжелое в том, как он на меня смотрел. Так много всего, что он скрывал под неприязнью, и часть этого сейчас показалась из-за нее. Сердце у меня забилось быстрее. Я ощущала, как оно грохочет в груди. Между нами стояло бесконечное множество невысказанных слов. Наше разрушенное прошлое окружало нас, подобно темной туче, и грозило раздавить.
Блейк набрал воздуха в грудь и шумно выдохнул. Потом помотал головой.
– Что за дерьмо, Джуд, – еле слышно пробормотал он.
От его шепота у меня по рукам побежали мурашки. Я крепко обхватила колени. Мне нужно было уцепиться за что-нибудь, потому что пол подо мной закачался. Мир закружился, но Блейк остался. Он остался и удерживал меня в плену своего взгляда. Мне захотелось, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Так как впервые после появления здесь мне не казалось, что я самое ужасное, что когда-либо с ним случалось. На мгновение я словно переместилась в прошлое. В то время, когда мы могли говорить о чем угодно и смеяться над чем угодно. Время, когда он мне доверял.
Он тоже подумал об этом, я отчетливо это видела. Сейчас, когда его презрение отодвинулось на задний план, у меня получалось читать черты его лица как открытую книгу. И я решила воспользоваться этим шансом.
Взглянув на его ортез, я откашлялась.
– Болит? – осторожно спросила я.
Пару секунд он молчал. Потом потер рукой бедро.
– Да, конечно. Но первые дни после операции было хуже.
На слове «операция» я вздрогнула. Я предполагала, что травма серьезная, раз он так долго передвигался на костылях и день и ночь носил ортез, но тем не менее. После операции трудно предсказать, как пройдет восстановительный процесс.
– Что произошло? – пробормотала я, не отрывая взгляда от его ортеза.
– Один парень врезался в меня, я закрутился в прыжке и неправильно приземлился. Разорвана крестообразная связка.
– Нет… – выдавила я и подняла на него глаза.
Он лишь пожал плечами.
Я давно знала, что подобная травма – это едва ли не худшее, что может произойти со спортсменом. А еще я знала, что Блейк не выносил вида крови и как сильно он, должно быть, боялся такой операции. Не говоря уже о том, что одному небу известно, сможет ли он после реабилитации нормально играть… или его профессиональная карьера на этом окончена.
– Мне так жаль.
Блеск в его глазах исчез так неожиданно, как будто кто-то погасил в них свет. Он медленно покачал головой.
– Значит, тебе жаль, м-м? – тихо спросил он.
Я оцепенела, как только до меня дошел смысл его слов. Ком в горле рос с каждой секундой, пока он на меня смотрел.
– Конечно мне жаль, – негромко произнесла я.
Прошла всего пара секунд, прежде чем ярость и холод вновь исказили черты его лица. От ощущения, что наш момент закончился так внезапно, я почувствовала укол боли. Его
