Останься единственным - Адалин Черно

– Да-да, – поддакивает Богдан. – Кира классная. Зажигалка.

– Тебе такая и нужна была, – встряет Глеб. – Скучный ты и шальная она.

Молчит только Саша. Видимо, после шутки своей сказать не знает что.

– Вот, – наконец наш с Глебом брат отмирает. – Это адрес бара, где мы мальчишник провести хотим. Уже все организовано и оплачено, тебе только прийти.

– Нах… Зачем? – решаю обойтись без нецензурной лексики.

И так в последнее время материться как сапожник начал, что обычно мне несвойственно.

– Потусить, как это зачем? – говорит Саша.

– Приходи, – скандируют остальные почти в один голос.

– Пожалуйста, мы больше не будем пороть херню, – оправдывается за всех Тар.

Я соглашаюсь и наконец прощаюсь со всеми. Правда, в покое меня не оставляют. Друзья, конечно, расходятся, зато отец является на ночь глядя. Не злой, каким в последнее время бывает, но приятного в его визите мало.

– Чем обязан? – спрашиваю.

– Поговорить с сыном пришел, – говорит отец, садясь в кресло в гостиной. – У тебя свадьба через два дня. Обсудим?

– Что обсуждать? Ты ясно выразился еще месяц назад, я твою позицию услышал, принял.

– Я хочу, чтобы ты меня понял.

– Я понимаю.

Злился на отца первое время, конечно. Сейчас остыл. Понимаю, почему так поступил. Да и в целом осознаю, что так правильно. Это ведь не просто прихоть богатой девочки, это необходимость. Она – беременна. Не так много осталось до родов. Я отцом стану. Решение жениться – единственно верное, если я хочу, чтобы мой сын вырос в крепкой полноценной семье. Хоть и мне не нравится, что это семья человека, который последние полгода делает из меня идиота.

– Новость о том, что один из моих сыновей стал отцом будущего ребенка Киры – как удар под дых, – сообщает отец. – Не скажу, что она была для меня как дочь, но человек она близкий, крестница твоей матери, между прочим. Я ее с самого детства знаю и, в отличие от тебя, подарки ей регулярно дарил и внимание обращал. А тут… такое. У нее же несколько месяцев уже было, а ты… ты даже не в курсе, и вообще девочка одна с этой новостью справлялась.

– Я понимаю, – выдавливаю из себя.

Слова отца тяжким грузом оседают на мои плечи. Не могу просто взять и проигнорировать их.

– Я понимаю, что у вас не любовь случилась. Страсть – она такая, сметает все на своем пути. Я хоть и старый уже, но все прекрасно понимаю, но иначе, Кирилл, нельзя было. Ей поддержка нужна, сильное плечо рядом. Иван же… он человек сложный. Дочку любит, безусловно, но представление мира у него искаженное.

– Что ты имеешь в виду?

– Он замуж ее выдать хотел. Когда узнал, что беременна, договорился с Тагаевым за сына. А потом узнал, от кого Кира забеременела, и… передумал.

Я до скрежета зубов сжимаю челюсти. Замуж выдать хотел. За Тагаева. Отчего-то меня волной злости накрывает.

– Постарайся стать ей хорошим мужем, сынок. Даже если этот брак ненадолго – старайся так, словно он навсегда. Она девушка хрупкая, будь ее опорой и защитой. От всех.

Разговор с отцом вынуждает меня пересмотреть отношение к браку. Откуда-то появляется желание вытащить ее из-под опеки отца и защитить. Непонятные для меня инстинкты, конечно. Возможно, так действует новость о том, что Арбатов собирался отдать Киру за Тагаева. Отдать ее и ребенка. Моего ребенка. Мальчика или девочку – неважно. Это, конечно, пробуждает неведомые ранее инстинкты. Вцепиться в глотку хочется и отобрать свое. Рвать с кровью, но забрать то, что принадлежит мне. Киру и ребенка.

Злость и неприятие улетучиваются. Им на смену приходит желание. Дикое, необузданное, необъяснимое желание обладать той, которая соврала мне при первой встрече.

Глава 14

Кира

– Хватит! – умоляю я визажистку, когда она третий час подряд наносит мне макияж.

Мы с парикмахером быстрее справились, чем здесь. И я бы поняла, будь я страшной, но ведь нет… нечего там три часа красить. Я вообще с ужасом думаю о том, какое отражение увижу в зеркале. Не хотелось бы выглядеть, как стена, на которую налепили три слоя штукатурки.

– Последний штрих…

Я теряю терпение, но вклинивается мама. Успокаивает меня, причитает что-то, благодарит Багрова за то, что согласился передвинуть дату свадьбы на неделю. Не знаю, как мама, а я очень сильно расстроилась. Мы с девчонками девичник запланировали, они там мне сюрприз готовили, который вчера, между прочим, так и не приехал. Что-то там не вышло, и вместо стриптиза у нас был вкусный торт и сок… у меня сок, девки-то, конечно, пили шампанское.

Зато мама осталась довольна. У нее не получалось организовать все так, как она запланировала, поэтому отец с Багровым договорились о переносе даты свадьбы. Меня, конечно же, в известность поставили по факту, так что пришлось смириться.

– Ты такая красивая, – восторгается мама, когда визажистка наконец оставляет меня в покое.

– Мне покажите, – бубню недовольно.

Я хочу надеть платье, туфли и выйти, наконец, из этого дома. Хочу поскорее расписаться, в ресторан и… признаться стыдно, но я о нашей брачной ночи мечтаю. О поцелуях с Кириллом, о его руках на моем теле. Не знаю, что со мной творится, но мне стоит вспомнить, как между ног влажно становится, а сердце в груди заходится в ускоренном ритме. Работает, словно наперегонки с самим собой.

– Вот, – мама поворачивает кресло к зеркалу и стягивает с него ткань.

Первые несколько минут я смотрю на себя завороженно. Надо отдать визажистке должное. Она не сделала из меня плохо отремонтированную стену. Красиво получилось. Подчеркнула мои глаза и сделала губы больше. Правда, вот их я бы красить вообще не стала. Все же уверена, что сегодня нам с Кириллом придется целоваться и не один раз.

– Помада съедобная, – подмигивает мне визажистка. – Вот… будешь поправлять макияж после поцелуев, – протягивает мне тюбик, но я отказываюсь.

Почему-то сразу представляю себя с размазанной по лицу помадой. Помню