Месть под острым соусом (СИ) - Морейно Аля

- Может и буду. Кто ж скажет, где я буду через год? 

- Как знаешь... Привыкнуть всегда легче, чем отдирать потом от сердца. А у деток сердечки куда более чувствительные, чем у взрослых, – вздыхает. 

Прекрасно понимаю, о чём говорит эта немолодая, умудрённая опытом женщина. Если бы я только могла забрать Мирона! Но чтобы получить опеку, нужно иметь постоянный достаточный доход, жилплощадь и ещё много всего… Кто отдаст ребёнка бывшей заключённой, едва сводящей концы с концами? Если бы ещё не эти ежемесячные выплаты пострадавшему, то можно было бы попробовать, а так – бесперспективная затея. 

Весь день я провожу в детдоме. Читаю малышу книжку, вместе обсуждаем текст. Он, как может, пересказывает и отвечает на вопросы. Мирон очень сильно заикается, но со мной, в отличие от всех остальных, он хотя бы разговаривает. Не тороплю его – мне хватает терпения дождаться, пока он скажет всё, что хочет. 

Учим буквы, малышу нравится их рисовать. Каждый раз, когда мы встречаемся, он с гордостью демонстрирует рисунки с буквами, которые он уже знает. Его альбом похож на азбуку. Нет сомнений, что у Мирона способности к рисованию, мало какой пятилетний малыш способен так чётко передавать формы предметов и чувствовать детали оттенков. 

Прочитала в интернете, что арт-терапия широко используется психологами при работе с проблемными детками. Мне, конечно, до психолога далеко, но я пытаюсь помочь малышу по мере своих сил. Может, за год он заговорит и сможет попасть в обычную школу-интернат? А там – как-то протопчет себе дорожку к полноценной взрослой жизни. 

Провожу в детдоме весь день, почти до самого вечера. Мама ворчит, что я не помогаю ей с домашними делами, но очень живо интересуется детдомовскими новостями и достижениями Мирона. 

А в восемь утра на следующий день я снова стою за стойкой и улыбаюсь ранним посетителям. Всегда думала, что бизнесмены просыпаются, перехватывают чашечку кофе, просматривая новости, и мчат к себе в офис. Но нет – они спешат сперва в спортзал или бассейн, и лишь потом отправляются на работу. 

Их жёны подтягиваются в клуб часам к одиннадцати и, закончив свои занятия, не торопятся уходить, нередко зависают с приятельницами в холле, обсуждая какую-то новомодную дребедень из жизни богатеев. 

В обед контингент посетителей снова меняется – в холле стайками собираются дети. Они шумят, балуются, толкаются, норовят нашкодить. За ними нужен глаз да глаз! То не наденут бахилы и поднимаются в раздевалку, оставляя за собой грязные следы и вызывая ворчание уборщицы тёти Веры. То бросают свои шапки и перчатки в холле на диванах, а уходя домой, мечутся в поисках пропавших вещей. А уж по количеству потерянных ключей от шкафчиков дети – безусловные рекордсмены. Постоянно приходится доставать и выдавать запасные. 

Вечером в клубе наиболее многолюдно. Иногда доходит до того, что бывает сложно найти в раздевалке свободный шкаф. Возле стойки образуется очередь. Мы с Настей стараемся действовать быстро, чтобы никого не заставлять ждать, но всё равно посетители вынужденно скапливаются в холле. 

Дима появляется в клубе вечером вместе с несколькими молодыми мужчинами. В потоке клиентов замечаю его не сразу. Не смею разглядывать, чтобы не привлекать внимание, хотя очень хочется посмотреть, каким он стал за семь с лишним лет. Когда подходит его очередь, поднимаю глаза и замираю. Столько эмоций наваливается в один миг! Моя первая сумасшедшая любовь, мой первый и единственный мужчина, отец моего бедного малыша… Всё это было в той далёкой прошлой жизни. Сколько слёз я выплакала в колонии, когда после смерти нашего сына он бросил меня… Он так возмужал, стал ещё красивее, чем я его запомнила. Интересно, как сложилась его жизнь. Женат? Дети есть? Счастлив? 

Дима скользит по мне безразличным взглядом, сухо здоровается, будто я – пустое место и мы никогда не были знакомы, и продолжает беседу со своими спутниками. Сканирую его карту, кладу на стойку ключи. Смотрю на него почти безотрывно, тщетно пытаясь хоть на миг поймать его взгляд. 

Между нами непреодолимая пропасть. Он – птица высокого полёта, бизнесмен и богатый наследник известного в городе коммерсанта и политика. А я – бывшая зэчка, человек низшего сорта… 

Обидно до слёз, но я держусь и одариваю посетителей дежурной улыбкой. В отличие от бывшего жениха, они не знают, что я семь лет провела в колонии. Видимо, поэтому приветливо улыбаются мне в ответ. 

Через два часа Дима спускается, ни слова не говоря кладёт ключ на стойку, забирает карту и так же молча уходит. 

Излишнее внимание к нему с моей стороы не остаётся незамеченным. 

- Понравился парень? – спрашивает Настя, кивая ему вслед. 

- Мы с ним вместе учились в университете, но он меня, похоже, не узнал. 

Стыдно признаться, что он – мой бывший. Потому что тогда она начнёт выпытывать, как и почему мы расстались. А я не готова рассказывать ей о том, что была в колонии. Потому что пока не знает об этом, Настя относятся ко мне, как к равной. А если узнает, то может и работать в одной смене побрезгует… 

- Тю, да он даже толком не здоровается никогда. Такой напыщенный индюк, покруче нашего Никандра.  

А когда-то был обычным весёлым парнем... 

Встреча с Димой меня совсем подкосила. Никогда ещё не чувствовала себя такой ущербной, убогой, несчастной и уязвимой. Страшно не то, что он сделал вид, будто мы не знакомы, – такое порой случается при встрече бывших, ведь после расставания парам редко удаётся сохранить хорошие отношения. И даже не в самом Диме дело, а в том, что клеймо судимости теперь со мной до конца жизни. И от него никуда не деться, не сбежать, не отмыться… Я уже никогда не стану для общества полноценным человеком. 

День, проведённый вместе с Мироном, не ослабляет мои душевные терзания, а наоборот усугубляет их. Понимаю, что мне не светит ни усыновить его, ни взять под опеку. Таким, как я, детей не отдают… И эта мысль сводит с ума. Я бы… забрала его себе, заботилась о нём, занималась, водила по специалистам, по кружкам и секциям, отдала бы в нормальную школу, делала бы с ним уроки. В общем, жила бы полноценной жизнью обычной мамы. Но кто мне позволит? 

Весь следующий день мысленно оплакиваю свои перспективы, на автомате сканируя карты, выдавая ключи и полотенца. Я тут только телом, а душа мечется на кладбище моих надежд. Из задумчивости меня вырывает голос посетителя: 

- Ау, Мария, ты с нами? 

Настя рядом хихикает – видимо, они разговаривают о чём-то забавном. Этот Сергей приходит в клуб почти каждую нашу смену. Отзанимавшись, не торопится уходить, а задерживается возле стойки и развлекает нас с Настей разными смешными историями. Он мне нравится – очень позитивный, с отличным чувством юмора, хорошо сложён. И даже то, что он блондин, ни капли не умаляет его привлекательности. Я давно поглядываю на него с интересом. Но сегодня вдруг понимаю, что мне с ним ничего не светит. Вероятно, ему нравится Настя. А я просто вынужденно нахожусь рядом, поэтому получаю от него частичку позитивного заряда. 

- Прости, задумалась. 

- О судьбе Вселенной? 

- Что? 

- Ну. Вид у тебя такой, что как минимум решаешь вопросы по спасению планеты Земля, а как максимум – целой Галактики. 

- Да ну тебя. 

- Маш, пойдёшь со мной завтра на свидание? 

До меня не сразу доходит смысл его слов. Пялюсь на него, как дура, с какой-то недоулыбкой. 

- Так как? Поужинаем, познакомимся поближе. 

Это он мне? 

Почти семь с половиной лет никто не приглашал меня на свидания. Никто не говорил мне комплиментов и не смотрел на меня с восхищением. Я забыла, каково это – встречаться с мужчиной, вместе проводить время, обсуждать новости, делиться радостями и горестями, каково это – быть нужной кому-то, кроме мамы и Мирона. 

Как я могу отказаться? Разве есть силы, которые могут мне помешать принять это заманчивое предложение? Сергей такой красивый, мужественный, приветливый, внимательный. Просто удивительно, что он обратил внимание на меня, а не на эффектную Настю! Некстати вспоминаю недавние домогательства Никандра. Значит ли это, что я могу нравиться мужчинам?