Однажды в лифте (СИ) - Шнайдер Анна

— Ну я же говорю — издевательство!

— Я не хочу торопиться, — прошептал Андрей, целуя меня в губы. Так жарко и сладко! — В прошлый раз я был слишком… А-а-а, чёрт…

И вновь — наполненность. А потом опустошение. И ещё раз. И ещё…

С каждым его движением я охала, стонала или всхлипывала. Мне казалось, что вокруг взрываются звёзды, создавая сверхновые, а в жилах вместо крови течёт чистый огонь, и губам было сладко, внутри — жарко, а в груди росло и ширилось что-то новое, неизведанное и настоящее.

И только когда я выгнулась и задрожала, ощутив, как напряжение покидает тело, и Андрей прижал меня к себе крепче, а затем задрожал и сам… только тут я вспомнила, что про презерватив-то мы и забыли.

Катастрофа…

43

Андрей

Первым, что он услышал от Ани, как только сладкий дурман сошёл, было:

— Ёпсель мопсель!

— А? — пробормотал Андрей, прижимая её к себе. — Что?..

— Мы идиоты! — простонала мармышка и потёрла щёки ладонями. — Хотя… нет! Идиот — ты!

— Это ещё почему? — удивился он, вышел из Ани и… сразу всё понял. — Твою ж…

— Вот-вот! — она кивнула и насупилась. — Я же говорю — идиот! Если уж собирался потрахаться, хоть резинкой бы запасся!

— Я не собирался! — возмутился Андрей. — Это так… экспромт.

— Ну да, конечно. К тебе, вон, какие герлы ходят.

— Герлы?.. А, ты про Катю…

— Угу, — мармышка насупилась ещё больше. — Или, скажешь, она чай приходила пить? Да она вообще, честно говоря, смахивает… на работницу улицы красных фонарей.

Андрей промолчал. Он был ещё не готов рассказывать Ане про то, что Катя, если уж отбросить всякие уточняющие и смягчающие обстоятельства, она и есть.

— Не скажу. Но твой муженёк тоже не чай пить приходил.

— Он и ушёл не совсем на своих двоих! — хмыкнула мармышка. — А эта твоя ш… ш-ш-ш-герла сама ушла, сверкая стройными ножками.

— Да не ревнуй ты!

— Я не ревную, — возразила Аня, закусив губу, и когда он улыбнулся, выпалила: — В конце концов, я её не била, а вот ты Олега — очень даже!

— Я за дело бил. А Катю тебе бить особо не за что.

— Особо? — она прищурилась. — Или всё-таки есть за что?

— Не за что. Соблазнительница из неё не очень.

— Да? — мармышка, кажется, удивилась. — А мне показалось… Красивая.

— Не особо. Да ну её нафиг, Аня! Лучше скажи, чего теперь делать-то?

— В смысле? С чем делать?

— Ну… с этим.

Аня моргнула, а потом медленно переспросила:

— Ты про незащищённый половой акт, что ли?

— Угу.

— А что с ним можно сделать? Он ведь был уже. Есть, конечно, всякие чудо-таблеточки, но ну их нафиг. — Она внимательно посмотрела на Андрея, усмехнулась и продолжила: — Не переживай ты, это только в книжках беременеют на два чиха, в жизни это гораздо сложнее. Есть, конечно, вероятность. Если что, будешь потом алименты платить.

Пока он думал, что ответить, Аня оттолкнула его, спрыгнула на пол и, вытерев бёдра бумажными салфетками, которые достала из сумки, стала одеваться.

— Пойду я. Спасибо, конечно, за секс… было приятно. — Она немного помолчала, попыхтела, натягивая джинсы, а затем продолжила: — Но лучше с этим ко мне больше не обращайся.

— Почему?

Андрей в тот момент думал о возможной беременности и пытался определиться, как к этому относится, и совершенно ничего не соображал. «Почему?», как он потом понял, было очень плохим вопросом.

— Патамушта, — отрезала Аня и, схватив свои вещи, выбежала за дверь.

Всё-таки он опять напортачил!

Анна

«Почему?» — передразнивало Дятла моё подсознание, пока я, злясь на весь свет — но больше всего на него, конечно, — бежала вверх по лестнице, к своей квартире.

Что за дурацкие вопросы?! То он в лифте мне что-то доказывает, то к себе в прихожую затаскивает и даже до постели не доводит, а так трахает, не отходя от входной двери! В конце концов, может, его бывшая и ш-ш-ш… то есть, герла! Но я-то нет! Я — девушка приличная, и я не хочу, чтобы меня зажимали по углам! Я хочу, чтобы меня водили в театр, дарили мне цветочки, конфетки (и плевать на диету!), помогали снять сапоги (и плевать, что после прогулок с Афоней они в хлам грязные!) и вообще всячески ублажали. Я хочу ухаживаний! Голый секс — да даже полуодетый! — меня не интересует!

Нет, на самом деле, конечно, интересует… С Олегом я такого не испытывала, как с Андреем. Но всё равно — сначала ухаживания, потом уже постель. Да-да, постель, а не лифты, коридоры и прочие нетелячьи нежности. Неправильно всё это. И началось неправильно, и продолжается тоже неправильно. Взять хоть эти его бычьи члены! Ну кто так за девушкой ухаживает. Вот Павел всё делает правильно.

«Угу, Павел-то делает, — вновь насмехалось подсознание, — но душа-то у тебя к нему не лежит. А лежит она к Дятлу, который делает неправильно».

Так, заткнись. Правильно-неправильно… Хватит страдать фигнёй! Идём домой и начинаем тестировать новый мобильник.

И шоколадку надо будет слопать. Целую.

Ещё после развода я выяснила для себя, что съеденный вовремя шоколад очень успокаивает нервы.

Честно говоря, я ожидала, что Дятел выждет какое-то время и явится ко мне домой — отношения выяснять. Может быть, даже с очередным бычьим членом. И я этого даже хотела… Но сосед вновь повёл себя неправильно, отсиживаясь и отмалчиваясь. Я тоже отсиживалась и отмалчивалась, думая о бренности бытия и изучая утреннее приобретение.

Часа через два, когда я всё настроила, скачала нужные приложения (впрочем, ненужные тоже…) и протестировала камеру, булькнуло сообщение в ватсапе.

Контакт был незнакомый, но само сообщение оказалось написано рукой бывшего муженька.

«Аня, это Олег. Пожалуйста, давай поговорим».

В любой другой день я бы не ответила и молча заблокировала номер. Но… в данный конкретный момент я слишком сильно злилась. В большей степени на Дятла, но и на Олега тоже.

«Мне не о чем с тобой разговаривать. Отстань».

Я прекрасно понимала — да и бывший понимал — что в случае, когда разговаривать не о чем, молчат, а не отвечают. А если ты хотя бы один раз что-то ответил… Значит — есть о чём.

«Меня твой ухажёр поколотил?»

Угу… ухожор.

«Да. И если полезешь ещё раз — опять поколотит. Пожалуйста, отстань от меня. Я тебе желаю счастья, но без моего присутствия в твоей жизни».

Телефон молчал минут пять, и я насторожилась — у Олега тот характер, при котором обязательно нужно оставлять за собой последнее слово, как знак собственной правоты. На самом деле то, кто высказался последним, не значит ровно ничего — это примерно как «на первый-второй рассчитайсь» на уроках физкультуры в школе. Без разницы, какой ты стоишь по счёту. Урок общий для всех.

«Я тоже желаю тебе счастья. Можешь не верить, но это правда».

Я усмехнулась и покачала головой. Почему же — я верила.

Но вся штука в том, что у нас с Олегом совершенно разные понятия о счастье.

44

Андрей

День оказался наполнен мучительными раздумьями.

Честно говоря, Андрей редко думал о детях. Даже несмотря на то, что был женат — они с Катей эту тему практически не обсуждали. Один раз только она сказала, что пока «ничего подобного» не хочет, потому что ей нравится жить для себя. Андрей только плечами пожал — он тоже не торопился заводить отпрысков, в своё время вдоволь навозился с новорожденной Каришей.

И он не знал, что изменилось теперь, но мысль о том, что Аня может забеременеть, не вызывала у него ни страха, ни неприязни, даже наоборот. Хотелось увидеть её с животом и осознать, что там, внутри — его ребёнок. И вся она — его.

Наверное, это и есть любовь. А совсем не то, что он испытывал к Кате и всем прочим девушкам. С ними ему просто нравилось время проводить, а с Аней хотелось большего.

Андрей неожиданно вспомнил, как говорил отец, когда был жив: «С одними людьми можно только собирать плоды, а с другими — ещё и сажать деревья». В то время он толком не понял, о чём это, зато сейчас…