Прости, мне плевать, что нельзя (СИ) - Сакру Ана

Сестра смущенно краснеет, поглядывая на меня из-под скромно опущенных ресниц, и улыбается. К моим щекам тоже приливает удушливый жар, правда, его причину я себе объяснить не могу. У Вадима и вторая бровь удивленно ползет вверх.

- А должен быть против?- интересуется он с иронией.

-Да так,- Антон криво улыбается и переводит свой тяжелый дымный взгляд на меня. Взгляд, так не вяжущийся с его наглой мальчишеской улыбкой. Добавляет тихо, смотря в упор,- Были подозрения...у некоторых...

- Зря,- отсекает Вадим,- Развлекайтесь. Но только после офиса. У нас сегодня много дел.

- Конечно, пап,- согласно кивает Антон, продолжая легко коситься на меня,- Я про вечер. Это же...

Он делает голос ниже, подчеркивая слово. И вкупе с последним брошенным взглядом у меня создается впечатление, что делается это специально для меня.

-...свидание.

***

День выдался ужасный. Нельзя верить предчувствиям с утра. Они у меня никогда не сбываются.

Во-первых, воспитательница, пришедшая на собеседование, оказалась женщиной, считающей, что крутить уши детям в качестве наказания не является физическим насилием. Мне пришлось ответить этой даме категоричным отказом в месте сразу же и объяснить свою позицию, а в силу характера, мне такие неприятные разговоры даются тяжело. К тому же после её ухода меня начала мучить совесть. А может и не стоило ей ничего объяснять? Ведь теперь она знает свой промах, и на следующем собеседовании просто умолчит о своих взглядах на воспитание. А значит пострадают чьи-то дети...В итоге, раздираемая противоречиями что правильно, а что нет, я ещё и в агентство отписалась, которое мне её предложило. Да, я сильно испорчу жизнь этому человеку, ей нужна работа. Я всё понимаю. Но и сделать вид, что ничего не слышала, я тоже не могу. Равнодушие делает тебя соучастником, а значит на моей совести итак уже достаточно грехов, чтобы никогда не попасть в рай. Добавлять ещё один не хотелось.

Во- вторых, после обеда к нам неожиданно нагрянула пожарная инспекция. И часа два я отбивалась от планомерных попыток придраться к нашему саду. Я конечно могла позвонить Вадиму, но... Я была почти уверена, что дело как раз в нём. В администрации региона назревали серьёзные кадровые перестановки, муж вскользь постоянно говорил об этом, и возможно участившиеся проверки моего скромного бизнеса лишь повод уколоть его. Поэтому я не стала беспокоить Палея лишний раз, тем более, что документы у нас были в идеальном порядке.

В-третьих, Тимур на прогулке неудачно спрыгнул с качелей (а я ведь запрещала ему прыгать! Но кто бы меня слушал!) и выбил зуб! Слава богу, рентген показал, что коренной под выбитым молочным не пострадал. В общем, с работы я возвращалась вымотанной, злой и с притихшим шмыгающим носом сыном в испачканном кровью детском кресле.

Ночевать Тимка решил в доме у бабушки и Мади, и с шести часов вечера стал канючить: "а когда вернутся Антон с Мадиной?". От этого бесконечно повторяющегося вопроса голова раскалывалась ещё больше. Настолько, что меня периодически накрывало слабовольным желанием позвонить Мадине и попросить поторопиться. Но я этого конечно не делала. Мало ли...помешаю...Дьявол! Да как Вадим это вообще разрешил…

В восемь вечера мама сжалилась и забрала Тимку к себе. Я тут же легла в постель с твёрдым намерением не подниматься до завтрашнего утра. Семейного ужина сегодня не планировалось, потому что Антон с Мадиной так и не появились, Вадим часов в семь вечера срочно выехал в соседний город по поручению губернатора и вернуться должен был в лучшем случае завтра, а у меня полностью пропал аппетит...Я лежала, накрывшись одеялом до самого носа, и смотрела на темное, подсвеченное тусклыми звездами небо за окном, лениво размышляя, на какой фильм они пошли и пошли ли вообще...Мне было сложно представить Антона, довольствующегося легкими касаниями пальцев при передаче попкорна и смущенно отводящего в сторону слишком сильно отставленное колено, задевшее ногу соседки. Скорее в голову приходили прямо противоположные картины, которые мне вообще не стоит представлять. Нельзя…Но я ничего не могла с этим поделать…

20. 

Подскакиваю на кровати от какого-то глухого хлопка. За окном густая майская ночь и тишина. Лишь убаюкивающий шелест молодой листвы доносится сквозь открытую форточку. Я тру заспанные глаза, пытаясь сообразить, что это было, и тут же вздрагиваю от ещё одного хлопка. Это что...телевизор??? Кому только в голову пришло… Первый час...

Поленившись достать второй тапочек из-под кровати и даже не накинув халат поверх шелковой пижамы, сердито стучу по полу босыми пятками, сбегая по лестнице на первый этаж. С каждым шагом шум работающей плазмы становится всё отчетливей, подтверждая мою догадку. И только перед входом в гостиную, расположенную ровно под моей спальней, до меня доходит, КТО скорее всего решил пересмотреть "Стар трек" в первом часу ночи. Я замираю в нерешительности на пороге, опустив глаза на кружевные оборки по краю моего шелкового пижамного топа. Потом взгляд медленно сползает к коротеньким свободным шортам...Нет, ну так нельзя...Но...Я ведь просто попрошу, чтобы потише хотя бы сделал, и сразу уйду, верно? Ну хожу же я в купальнике, в пижаме у меня больше тело закрыто...И я дома, в конце концов! Да...Краснея заранее, переступаю порог гостиной с решительным видом и скрещенными на груди руками, пряча ладони в подмышки.

В комнате горит лишь второй ряд спотов, создавая уютный полумрак. Мельтешение звёздного боя на огромной плазме оглушает. Русоволосая макушка Антона торчит поверх спинки кожаного дивана. Почему-то начинаю идти на цыпочках - наверно так прорывается моё лавиной нарастающее смущение. На самом деле в моей попытке двигаться бесшумно нет никакого смысла, потому что громкость Палей - младший похоже врубил на максимум. Барабанные перепонки болезненно дрожат, а в грудной клетке тревожно вибрирует.

Обойдя диван сбоку, я останавливаюсь, когда мужская фигура в профиль предстаёт передо мной полностью. Откинутая назад голова, наполовину прикрытые серые глаза, выступающий кадык на длинной жилистой шее, расслабленное утопающее в диване тело, бутылка пива в руках, длинные ноги, закинутые на стеклянный журнальный столик. Мой взгляд останавливается на белоснежных носках и, находя это наиболее безопасной точкой для своего внимания, я, наконец, решаю обнаружить себя.

- Кхм..Сделай потише, пожалуйста...

Антон даже не моргает. Он меня просто не слышит, что, в общем, неудивительно. Вполне возможно, что, если он смотрит так фильмы всегда, он в принципе глуховат.

-Кхм- кхм...- делаю маленькие шажки в сторону Палея на каждом звуке, мои голые колени уже упираются в диван. Набрав побольше воздуха в лёгкие, наклоняюсь к нему.

- Потише сделай, эй!!!

Антон вдруг так резко вздрагивает и буквально подпрыгивает на диване, что я от неожиданности пронзительно взвизгиваю, а потом начинаю заливисто смеяться, потому что Палей оказывается весь в своём пиве.

- Бл.., Лукум…

Бутылка с выползающей из неё пеной со стуком опускается на стеклянный столик. Антон, кривясь, отлепляет мокрую футболку от груди, оценивая размеры бедствия.

- Напугала! Ну ты чего крадешься???

Серые глаза сверлят меня праведным гневом.

- Прости,- я пытаюсь глубоко вдохнуть и подавить булькающий прорывающийся наружу смех, но у меня ничего не выходит.

Он слетает с губ рваным хихиканьем без остановки. Ровно до того момента, как Антон, раздраженно ругнувшись себе под нос и заведя руки назад, стягивает мокрую футболку через голову.

****

Глаза зудят от сухости, но я не могу моргнуть. Зрачки расширяются, поглощая картинку. У Антона красивое тело: светлая гладкая полностью безволосая кожа, лишь от пупка к краю джинс бежит темная дорожка. Выраженные широкие плечи, крупные ключицы, развитые грудные мышцы, темные соски, впалый живот с прочерченной линией посередине, узкие бедра. Время сделало его не таким сухим и угловатым, как пять лет назад, он по- мужски погрузнел, мышцы заметно напрягаются и перекатываются под кожей при каждом движении. Зачарованно смотрю, как он кидает мокрую футболку на пол и поворачивается ко мне. Конечно, я видела голых по пояс мужчин кроме мужа и не считаю это чем-то особенным, но... Именно сейчас во рту собирается вязкая слюна, а давление подскакивает до угрозы инсульта. Возможно, дело в этих несчастных спотах, которые больше крадут свет, чем создают его. Или в том, что мы всё-таки не на пляже, а одни в огромном спящем доме. Эта мысль задерживается во мне, прошивая позвоночник и оседая странной ноющей тяжестью внизу живота. ОДНИ.