Прости, мне плевать, что нельзя (СИ) - Сакру Ана

Тогда я его совсем не боялась. Видела перед собой только близкого дорогого человека, которого я люблю и безмерно уважаю. Это был лучший период в моей жизни, несмотря на постоянную угрозу потерять ребенка. Внешний страх полностью глушил внутренний. А от всего внешнего Вадим умел сберечь.

Потом родился Тимур. Первый год его жизни словно в розовом тумане. Все эти младенческие хлопоты совсем не оставляли мне возможности думать о чем-то, кроме сына. Вадим конечно с ребенком не помогал. Для этого у меня были мама, сестра и Ирина, но мог с удовольствием поиграть с ним, проявить нежность. Я смотрела на них двоих в такие минуты, и сердце трепетно сладко сжималось от тихого счастья. Мы - семья. В глазах Вадима тоже что-то переменилось. Он теперь все чаще с нажимом говорил " мои". С гордостью. Мои. Подарив ему сына, я окончательно вошла в его мир. Стала тем, за что он готов вгрызаться зубами, что никогда не отпустит. Мои. Наша интимная жизнь возобновилась, делая это ощущение только более полным. В постели у нас и раньше не было проблем, а сейчас к физическому добавилось что-то ещё…Понимание, принятие, желание просто обнять, дотронуться…Ощущение, что другой человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО рядом...И я наконец обрела уверенность. Тот животный страх, преследовавший меня первое время после свадьбы, стал отпускать. Я научилась играть по правилам моего мужа, знала что можно, а что нельзя, и чувствовала себя комфортно. Вот только...

Когда думаешь, что базовая потребность в безопасности удовлетворена, ты поднимаешь голову и начинаешь оглядываться по сторонам. Зря. Никогда не забывай, что ты в одной клетке с хищником. Даже если сейчас он сытый и довольно урчит. Любая провокация, ошибка, и нападение не заставит себя ждать. Ты всего лишь жалкая антилопа.

18. 

Три года назад.

- А Вадим спустится?- интересуется мама, накладывая себе салат.

- Нет, у него какие-то проблемы на работе, уехал полчаса назад,- отвечаю я, засовывая ложку пюре из брокколи в рот кривящемуся Тимуру.

- Ясно,- мама поджимает губы, делая вид, что недовольна, что наша традиция всем вместе собираться за ужином нарушена.

На самом деле я вижу в её чёрных глазах искорки облегчения. Каждая минута рядом с моим мужем для неё пытка, хоть она и пытается это тщательно скрывать.

Тима домучивает положенную ему порцию, и я, отдав ложку сыну, чтобы поиграл в самостоятельность, скребя по тарелке, принимаюсь за ужин сама. Мадина напротив уткнулась в телефон, рассеянно поднося вилку ко рту. Мама начинает рассказывать про какой-то благотворительный вечер в театре. Она - его попечитель, и в последнее время общественная жизнь полностью поглотила её. Я рада за неё. Что она нашла себя в этом мире БЕЗ ОТЦА. Она даже как-то изменилась, расцвела, у неё появились другие интересы.

Раньше она никогда не позволила бы себе столько времени находиться вне дома. Ведь она - хозяйка, и её главная задача- создавать уют. Сейчас же эта необходимость отпала, и Алсу Рашидовна ударилась в общественную деятельность. По столовой разносится спокойный мамин голос, нестройный стук приборов и лепетание годовалого Тимы. Я думаю, когда вернется Вадим. Неспокойно как-то. Он был такой напряженный, когда уезжал...Каменное лицо...Возможно, сегодняшняя ночь опять закончится сбором чемоданов.

-О-ХРЕ-НЕТЬ, - вдруг громко тянет Мадина, отрываясь от экрана своего смарта.

-Не выражайся!- мама моментально сдвигает брови, грозно смотря на сестру. Но та даже не поворачивается к ней, смотрит только на меня.

- Знаешь, что за проблемы у твоего муженька?- чёрные глаза Мади возбужденно горят,- Ну ка давай телек включим...

Сестра подскакивает с места и хватает пульт, лежащий на тумбе. Быстро щёлкает каналы, останавливаясь на региональных новостях. Мы замираем. Сердце тревожно сжимается. Показывают горящий лес. Диктор быстро вещает:

" ...По предварительным данным погибло четырнадцать человек, включая трех сотрудников природоохраны, пять сотрудников полиции и двух следственного комитета. Они вели расследование по делу черных лесорубах. Предположительно , выехали на задержание. Возможно, было оказано сопротивление, и таким образом правонарушители заметали следы. Возбуждено уголовное дело по подозрению в умышленном поджоге, а также гибели двух и более лиц. На данный момент пожар локализован, ведется сбор улик..."

Дальше я не слушаю. В ушах шум, перевожу рассеянный взгляд на сына, играющего с ложкой. Утром я слышала, как Вадим, говоря по телефону, приказывал кому-то " уже радикально решить этот вопрос, пока Петров не докопался". Вот и решил...Их просто сожгли? А почему четырнадцать? Там погибли и его люди? По телу ползет липкий озноб...Четырнадцать человек...Смотрю на сына...У них ведь семьи наверно...Дети...Четырнадцать...

- Муж у тебя мясник конечно,- фыркает Мадина пренебрежительно, пялясь на экран. Она почему-то совсем не боится Вадима. Не боится говорить такое вслух.

- Не смей,- мать бьёт ладонью по столу,- С чего ты вообще взяла, что Палей к этому причастен?

- Ой, мааам,- тянет Мадя,- Ну ты серьезно? Давайте уже называть вещи своими именами. Достало в этой лжи жить. Слащавой. Ты ведь сама его терпеть не можешь! И как будто, мы все тут не в курсе, что он убийца! Бандит, самый настоящий!

Сестра переводит взгляд на моего притихшего сына. Он конечно ещё ничего не понимает, ему только годик, но...

- Прости, Тимош...

- Ты живешь в его доме! И на его деньги! Думай, что говоришь, дочь,- цедит мама холодно.

- А почему вот собственно на его?- Мадина встает из-за стола и отбрасывает в сторону салфетку,- У меня так-то от отца наследство есть, разве нет?

Мама поджимает губы в тонкую линию, в глазах сталь. Я невольно ежусь, хотя этот взгляд даже не на меня направлен.

- Хочешь к этим лесорубам присоединиться?- шипит мать тихо,- Отлично...Продолжай...

Делает разрешающий взмах рукой. Мы молчим.

-Вадим бы никогда...не причинил вред нам...- начинаю я дрожащим голосом и замолкаю под скептическими взглядами своей родни. Сухо сглатываю. Похоже, в хоть какое-то благородство моего мужа здесь верю только я. Становится так горько, что щиплет на языке.

- Я пойду...- вытаскиваю Тимура из стульчика для кормления. Его ручки привычно обхватывают мою шею,- Укладывать пора...

- Давай,- говорит мне в спину Мадина.

***

Лежу в полумраке своей спальни, уставившись невидящим взором в потолок. Второй час ночи, а Вадим кажется ещё не вернулся. Его спальня смежная с моей, и обычно я слышу его шаги. Из головы никак не идут новости. Обрывками проносятся в сознании. Чтобы там Мадина не думала, я не наивная. Я всё понимаю. Может быть, даже больше, чем она, вот только легче жить, не видя. Ведь как-то же мы жили с отцом, любили его. И Мадина любила. Никогда не позволяла себе таких слов в его сторону, как в сторону моего мужа. Да даже не задумывалась об этом. Но он ведь тоже не всё чисто делал. Наверняка...Я как-то попыталась у матери спросить, многое ли она знала и как к этому относилась, на что получила категоричный ответ:" не лезь в мужской мир. Никогда". Я и не лезла. Мать у меня мудрая женщина. И все же...Четырнадцать человек...Ему их хоть жалко? Хоть чуть-чуть? Он будет думать о них? Попробует ли помочь их семьям? Четырнадцать...Ради чего? Чтобы у нас были серебряные ложки и вилки? Да не нужны они мне! Не нужны...

Дверь в спальню распахивается, и на пороге появляется муж. Я приподнимаюсь на кровати, смотря, как он заходит быстрыми тяжелыми шагами, привычно сдергивая галстук. Внутренности напряженно скручивает. Он только за одним может прийти вот так, ночью. А у меня все эти мысли...Я не хочу...сегодня.

- Привет,- сажусь на постели, обхватывая свои колени,- Как дела?

-Тяжелый день,- бросает Вадим сухо и расстегивает рубашку. Стальной взгляд прикован к моей фигуре. Я втягиваю воздух, и мне чудится запах гари, исходящей от него. Такой горький, что в горле першит. Возможно, это всего лишь игра моего воображения...