Кристин Ханна - Улица Светлячков
Талли стояла на тротуаре и смотрела во все глаза на возвышавшееся перед ней здание. Смотрела взглядом грабителя, решившегося посягнуть на форт Нокс.
Как ни странно, филиал Американской радиовещательной корпорации Эй-би-си, несмотря на всю его известность, находился в небольшом здании в районе Денни Регрейд. Никакой монументальности, никаких огромных окон, никакого шикарного вестибюля. Только стоящая углом при входе стойка, приятная девушка за ней и три желтых пластиковых офисных стула.
Талли еще раз глубоко вздохнула, расправила плечи и зашла внутрь. Она назвала девушке за стойкой свое имя и села на один из стульев. В ожидании приглашения она старалась сидеть спокойно и не ерзать.
Никогда не знаешь, кто может за тобой наблюдать.
— Мисс Харт? — произнесла наконец секретарь, подняв голову. — Он готов встретиться с вами.
Талли нацепила на лицо улыбку, как для кинокамеры, и поднялась со стула.
— Спасибо, — поблагодарила она девушку, направляясь вслед за ней через дверь к другой зоне ожидания.
Итак, ей предстояло встретиться с человеком, которому она писала каждую неделю уже почти что год.
— Здравствуйте, мистер Рорбах! — Талли пожала протянутую руку. — Я рада, что мы наконец-то встретились.
Мужчина выглядел усталым и оказался старше, чем Талли его себе представляла. На голове его росли редкие кустики рыжеватых седеющих волос. На мистере Рорбахе был бледно-голубой костюм с белой строчкой.
— Прошу в мой кабинет, мисс Харт, — пригласил он.
— Миз Харт, — поправила его Талли.
Всегда лучше сразу начать с правильной ноты. Не зря Глория Штайнем говорила, что никогда не получишь уважения, если не потребуешь его.
— Простите? — растерянно заморгал мистер Рорбах.
— Я отзываюсь на миз Харт, если не возражаете. А я уверена, что вы не возражаете. Как может человек с ученой степенью по английской литературе, полученной в Джорджтауне, быть против изменений? Уверена, что вы из тех, кто находится на переднем крае развития самосознания. Я читаю это в ваших глазах. Кстати, мне нравятся ваши очки.
Мистер Рорбах изумленно смотрел на нее. Казалось, он даже не сразу вспомнил, где они находятся.
— Следуйте за мной, миз Харт, — наконец произнес он и повел Талли по коридору к последней двери слева, которую раскрыл перед девушкой.
Кабинет оказался небольшой угловой комнаткой с окном, выходящим на монорельсовую дорогу. Стены были совершенно голыми.
Талли присела на черный стул с высокой спинкой перед письменным столом хозяина кабинета.
Мистер Рорбах сел на свое место и принялся внимательно разглядывать Талли.
— Сто двенадцать писем, миз Харт. — Он похлопал ладонью по толстой крафтовой папке, лежавшей у него на столе.
Он сохранил все письма Талли, это что-нибудь да значило. Талли вынула из папки свое новое резюме и положила перед мистером Рорбахом.
— Как вы можете заметить, в школьной газете мои статьи всегда печатали на первых страницах. Я также приложила свою большую работу о последнем землетрясении в Гватемале, обновила материал о Карен Энн Квинлан и размышления о последних днях Фредди Принца. Все это определенно продемонстрирует вам, на что я способна.
— Вам семнадцать лет.
— Да.
— И через месяц начнется ваш последний школьный год.
Письма сработали. Этот человек знал о ней все.
— Именно так, — подтвердила Талли. — Мне, кстати, кажется, что эту историю можно подать в интересном ракурсе. Начало последнего года обучения, наблюдение за классом семьдесят восьмого года. Может быть, мы сделаем цикл ежемесячных статей о том, что же на самом деле происходит за закрытыми дверями старшей школы. Я уверена, что ваши обозреватели…
— Миз Харт, — прервал ее мистер Рорбах. Он сцепил руки в замок под подбородком, и Талли показалось, что он едва сдерживает улыбку.
— Да, мистер Рорбах.
— Это филиал Эй-би-си, мы не берем на работу школьниц.
— Но у вас ведь есть стажеры.
— Из Вашингтонского университета и различных колледжей. Наши стажеры умеют работать в телестудии. Многие из них уже вели передачи на студенческих каналах. Мне очень жаль, но вы еще не готовы к такой работе.
— О…
Они молча смотрели друг на друга.
— Я давно работаю на этом месте, миз Харт, и мне никогда не приходилось видеть такой амбициозной особы, как вы. — Он снова похлопал ладонью по папке с письмами Талли. — Знаете, что я вам скажу, продолжайте писать мне письма. Я буду следить за вами.
— И когда я буду готова стать журналисткой, вы возьмете меня на работу?
Он рассмеялся:
— Просто присылайте мне статьи, получайте хорошие оценки и поступайте в колледж. А потом посмотрим.
Талли снова почувствовала прилив энергии.
— Я буду посылать вам что-то новое каждый месяц. И в один прекрасный день, мистер Рорбах, вы пригласите меня на работу. Вот посмотрите!
— Я не стану ставить против вас, миз Харт.
Они поговорили еще несколько минут. Затем мистер Рорбах проводил Талли из кабинета. По пути он остановился у витрины с наградами, где поблескивали золотом при неярком свете несколько «Эмми».
— Я тоже когда-нибудь получу «Эмми», — сказала Талли, касаясь пальцами прохладного стекла.
Она запретила себе принимать близко к сердцу предстоящую задержку на пути к своей мечте. Это ведь была не более чем задержка.
— Знаете ли, Таллула Харт, а я вам верю. А теперь возвращайтесь в старшую школу и насладитесь последним годом детства. Взрослая жизнь наступит очень скоро.
Мир за пределами здания выглядел как на открытке с видом Сиэтла. Синее небо, и ни облачка на нем. Именно такие виды побуждают тех, кто еще не живет в Сиэтле, продать свои дома в менее живописных местах и переехать сюда. Если бы только люди знали, как редки в этом городе такие вот дни. Лето в этих местах было подобно комете — так же ярко вспыхивало и так же быстро пролетало.
Прижимая к груди черную кожаную папку своего дедушки, Талли направилась к автобусной остановке. Прямо у нее над головой прогрохотал поезд монорельсовой дороги, и земля под ногами Талли дрогнула.
Всю обратную дорогу домой Талли повторяла себе, что перед ней открыты большие возможности, что она получит степень в колледже и найдет себе работу еще лучше.
Но как бы Талли ни старалась себя утешить, ощущение провала не отступало. Придя домой, она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, у которой опустились руки.
Талли отперла входную дверь и, войдя внутрь, швырнула папку на стол в кухне.
Бабушка сидела на стареньком диване в гостиной, положив ноги в теплых чулках на оттоманку с обтрепанной обивкой, и держала на коленях незаконченный образец не менявшегося годами рукоделия. Она спала и тихонько похрапывала.
