Дзюнъити Ватанабэ - Свет без тени
Ночью в клинике оставались две дежурных медсестры. Главный вход – он вел в отделение «Скорой помощи» – был открыт до восьми часов вечера. После восьми его запирали, и посетителям приходилось нажимать на кнопку звонка.
В тот вечер в клинике происшествий не было – словно все предвидели исчезновение дежурного врача. Только Исикура жаловался на боли, да Сугимото, парнишка из палаты на третьем этаже, пришел попросить что-нибудь от простуды. Амбулаторных пациентов, явившихся после пяти часов, когда прием обычно уже заканчивался, было немного: двое пришли на перевязку, еще двое просили сделать назначенные инъекции.
Больных с травмами, которых обычно привозили в клинику через день, сегодня тоже не ожидалось. Конечно, то, что Норико сама, без указаний дежурного врача выдала лекарство от простуды и поменяла повязки, было нарушением правил, однако она не решилась тревожить Наоэ по таким пустякам. Норико прекрасно знала, что следует делать, да и вздумай она позвонить ему, услыхала бы только: «Вот и чудесно, продолжай в том же духе».
В девять в палатах выключили свет, а Наоэ все еще не вернулся. Работу можно было считать законченной, и Норико, раскрыв роман, погрузилась в чтение бестселлера известной писательницы. Книга была про любовь. Каору включила телевизор и, приглушив звук, уселась смотреть музыкальную программу. Комната медсестер была на третьем этаже, справа от лифта, и окнами выходила на глухую, безлюдную улочку. Шторы слегка раздвинуты, и в узенький просвет виднелся, весь в огнях, вечерний город. В девять тридцать музыкальная программа кончилась. Каору зевнула и потянулась. Она пришла в клинику рано, в восемь утра, после обеда – занятия на подготовительных курсах, потом снова сюда – на ночное дежурство, – и сейчас от усталости Каору просто валилась с ног. Ничего не поделаешь, годика два потерпеть придется… Норико сидела, низко склонившись над книгой. Волосы упали ей на лицо.
Каору поднялась, выключила телевизор и посмотрела в окно.
– Как ты думаешь, сэнсэй все еще в баре?
– Не знаю.
Норико оторвалась от книги. Она прочла уже почти до конца.
– Может, кофейку?
– Да хорошо бы.
Каору проворно вскочила и зажгла газ. В углу комнаты за белой шторкой виднелась двухъярусная кровать и два шкафчика. Кофе и чашки стояли на верхней полке. Каору достала банку с растворимым кофе и сахар, поставила на стол.
– Сколько сахару?
– Кусочек.
Теперь, когда телевизор молчал, в окно врывался, словно очнувшийся ото сна, глухой шум вечернего города.
– Ох, чуть не пролила!.. – Каору осторожно поставила перед Норико чашку.
– Спасибо.
– Как он долго… Интересно, он еще держится на ногах?
Не ответить было неловко, и Норико, буркнув что-то бессвязное, поспешно глотнула кофе.
– А если несчастный случай? Или… срочная операция? Что тогда делать?
– Что делать? Операцию!
– Но разве он сможет оперировать – в таком состоянии?
– А что ему еще остается?
Тон у Норико был неприязненный. Каору охватило смутное беспокойство. Дежурный врач ушел, бросив их одних…
– Может, все-таки позвонить?..
– Зачем?
– Хоть узнать, как он там…
– Сядь и успокойся.
– А вдруг он забыл, что дежурит?
– Не думаю.
– Я так волнуюсь! – жалобно протянула Каору.
– Волнуешься? Ты?! – Норико смерила Каору презрительным взглядом. – Скажи на милость, тебе-то чего волноваться?
– А если несчастный случай?
– Заруби себе на носу: мы не несем никакой ответственности!
Стрелки на нескольких часах показывали без десяти десять. Каору чувствовала, что лучше бы замолчать, но справиться с охватившей ее тревогой уже не могла.
– Главврач, видно, не знает, что сэнсэй пьет…
– Знает.
– Знает и молчит?
– Да что ты ко мне пристала? Не я же главврач! – неожиданно вспылила Норико.
Разговор угас. Каору представила долговязую фигуру Наоэ, изможденное, бледное лицо. Было что-то леденяще-холодное в его правильных, словно выточенных чертах. Что-то пугающе-жуткое в спокойствии равнодушных глаз…
– А это правда, что он не женат? Ведь ему уже тридцать семь.
Норико кивнула. Она поставила чашку на стол и снова раскрыла книгу, но глаза ее отрешенно глядели поверх страницы в окно.
– Он такой талантливый! Говорят, раньше преподавал в университете… Если бы не ушел, стал бы профессором… Почему он уволился и перешел сюда? Блестящий хирург…
– Что хотел, то и получил.
– Нет, все-таки непонятно. Променять прекрасное место в первоклассном университете… странно.
Норико хмыкнула.
– Одни говорят, он ушел из-за какой-то любовной истории, – не унималась Каору. – Другие – что поссорился с преподавателями. Интересно, что правда?
– Думаю, все вранье.
– Вот и мне тоже так кажется. Языки-то без костей, мелют всякую ерунду. Только я вот что скажу: непонятный он какой-то. Странный.
Каору лишь несколько раз разговаривала с Наоэ, да и то исключительно о работе, встречаться же с глазу на глаз с ним никогда не случалось. Их разделяла пропасть почти в двадцать лет. Она понимала, что и думать, и говорить Наоэ должен иначе, не так, как она, но и с остальными медсестрами, куда старше Каору, он был неизменно сух. Наоэ всегда держался особняком; казалось, он упорно избегает общения.
– Почему он не женится?.. – задумчиво прошептала Каору.
– Что ты меня-то об эт5 м спрашиваешь?
– Наверное, многие почли бы за счастье… – Каору считала себя непревзойденной красавицей, но такой жених, как Наоэ… Ее не смутила бы даже разница в возрасте. – Да, жаль… – тихонько вздохнула она.
– Что он странный – это, конечно, факт, – заключила Норико, и в это мгновение раздался телефонный звонок.
– Я подойду! – Каору бросилась к телефону. В комнату ворвался грубый мужской голос:
– Алло! Говорит дежурный полицейский квартала Маруяма. Это клиника «Ориентал»? – В трубке слышались приглушенные автомобильные гудки и гул улицы. – Отправляем к вам пострадавшего.
– Что случилось?!
– Да обычная история: якудза[4] потасовку устроили. Одного здорово разукрасили… Физиономию всю располосовали. Кровища так и хлещет.
– Минуточку! – Трясущимися руками Каору передала трубку Норико. – Там… якудза… лицо…
– Слушаю! – Норико взяла трубку. – Только лицо? Пострадавший в сознании?
– Даже очень. Такое вытворяет! Перепились все до чертиков.
– Когда вы приедете?
– Сейчас погрузим его в машину и… минут через десять, нет, через пять… В общем, мы уже выезжаем, так что ждите.
Запищали короткие гудки.
Норико стряхнула с себя оцепенение и, взглянув на бумажку, прикрепленную над столом, быстро набрала номер.
