Игорь Матвеев - Помоги мне
Весь ее уютный и привычно спокойный мир разрушился в одну секунду.
В ту самую, когда она увидела своего мужа входящим в гостиницу «Турист» с высокой стройной блондинкой.
Сначала она увидела его со спины и подумала: «Вон у того мужчины с фигуристой спутницей замшевая куртка точь-в-точь, как у ее Николая. — Потом по инерции продолжила мысль: — И брюки тоже». Правой рукой он обнимал блондинку, в левой держал изящный кожаный «дипломат». Точно такой Алла подарила мужу в прошлом году на день рождения. «Надо же!»
Тут пара повернула к гостинице, и, увидев мужчину в профиль, Алла поняла, что это и есть он, Николай.
Было десять часов утра, и ее любимый супруг должен был сидеть в офисе своей фирмы за компьютером, отбивая очередное письмо потенциальным покупателям или скачивая из Интернета прайс-листы интересующих его компаний.
Но он не сидел. Он шел, обняв блондинку, и перед тем, как они скрылись в фойе гостиницы, до Аллы донесся ее мелодичный смех. Им было весело.
Алла замедлила шаги, потом остановилась.
Почему-то подумала о его брюках: вчера вечером она тщательно отгладила их для того, чтобы Николай, как всегда, безукоризненно выглядел перед боссом, сослуживцами. Выходит, она старалась не для сослуживцев, а для — любовницы?
Как-то сразу, в один миг, ей расхотелось… все.
Идти в издательство. Встречаться с коллегами. Садиться за вычитку текстов. Делать перерыв на десятиминутную прогулку с Валентиной в небольшом, уютно-зеленом сквере. Пить кофе. Радоваться тому, что сегодня пятница и завтра можно будет подольше поваляться в постели, а потом не торопясь заняться накопившимися домашними делами…
Она вытащила из сумки мобильник и, поколебавшись самую малость, позвонила на работу.
— Доброе утро, Валя, — она помедлила, не зная, что сказать и как сказать. Ничего путного в голову не пришло, и Алла просто сообщила: — Я сегодня… не приду.
— Что-нибудь случилось, Аллочка? — послышался в трубке заботливый голос Валентины.
— Нет, ничего. Ты там подменишь меня, если что?
— Конечно. А что такое? Голос у тебя какой-то… странный.
— Нормальный голос, — заверила Алла. — Просто нехорошо себя чувствую.
Это было чистой правдой.
— Простудилась, что ли? Мне показалось, ты вчера кашляла…
— Простудилась.
— Отлежись, отлежись, сейчас грипп «ходит». Не дай Бог, осложнение даст. Я сама скажу шефу, когда он появится.
— Спасибо, Валя.
Алла положила телефон в сумку и пошла домой.
«Лучше бы грипп, — подумала она. — Грипп лечится. А вот лечится ли супружеская измена? Неизвестно: она с этим пока еще не сталкивалась».
Дома она легла на диван, укутала ноги пледом и уставилась в какую-то точку на потолке.
Почему она захотела сегодня сойти на две остановки раньше и немного пройтись до работы пешком? Почему она решила, пользуясь отсутствием шефа, чуть-чуть посачковать и появиться в издательстве на час позже? Почему ей надо было повернуть голову в сторону этой проклятой гостиницы в тот самый момент, когда там появился ее муж с этой девицей?
Пусть бы все оставалось, как было. Пусть бы она не знала.
А теперь…
Как вести себя, когда Николай вернется? Закатить истерику? Начать бить посуду? Дать ему пощечину? Решительно никакого опыта брошенной жены у Аллы не было. Или пока не брошенной — только обманутой?
Еще теплилась какая-то надежда, что когда он вернется домой, то объяснит все сам: мол, их с сотрудницей послали забрать прибывших на переговоры партнеров, остановившихся в «Туристе». Они их забрали и через десять минут пустились в обратный путь. Правда, это не объясняло, зачем понадобилось обнимать эту самую сотрудницу, но все-таки…
Николай ни словом не обмолвился о партнерах. И о «Туристе». И о блондинке.
Он появился, как всегда, без десяти шесть, поцеловал ее в щеку и принялся переодеваться. Она уловила запах чужих духов. Она и раньше чувствовала его, но внушала себе, что это духи его сотрудниц — не любовниц.
— Ну, как там, на работе? — ровным голосом спросила она.
— Нормально. А у тебя?
«И у меня нормально», — подумала она. На работе у меня всегда нормально. Скучно, но надежно. Попасть под сокращение ей не грозило, наоборот, штат издательства за последний год даже увеличился. Зарплата не то чтобы очень, но стабильная. «Арт-плюс» нашел свою нишу на книжном рынке и даже мог позволить себе время от времени в целях саморекламы выпускать сборники местных поэтов. Разумеется, себе в убыток: кто же сейчас читает стихи? Николай все это прекрасно знает, зачем спрашивает? Ритуал такой — как и поцелуй в щеку.
Лучше бы он спросил о жизни. Как, мол, жизнь, Аллочка, и она бы ответила: отвратительно, Коля! Хуже не бывает! С сегодняшнего утра, с десяти часов. Он бы спросил тогда: почему плохо и почему именно с десяти, и она бы…
Господи, только бы не задрожал голос, только бы не заблестели подозрительно глаза!
— Я видела тебя сегодня утром с какой-то блондинкой.
Голос не задрожал, глаза не заблестели. Молодец, Алка!
— Э… понимаешь, это…
— Я знаю, кто это.
Румянец медленно сошел с лица Николая, оставив лишь несколько розовых пятен на щеках и гладко выбритом подбородке. Алла вдруг заметила внушительные залысины своего мужа, поредевшие волосы, морщины, прорезавшие лоб, как линии нотного стана. Почему она не видела всего этого раньше?
Она села в кресло, он медленно опустился на диван, продолжая совать ногу в штанину спортивных брюк, но почему-то никак не мог попасть.
— Да не переживай ты так! — уже почти весело воскликнула она. Если бы кто знал, с каким усилием далась ей эта деланная веселость! — Дело житейское, верно? Любил, разлюбил…
Он, наконец, овладел собой. И попал ногой куда нужно. И бледность его чуть-чуть прошла. Он взглянул ей в глаза и твердо сказал:
— Да, я полюбил другую женщину. Не хотел делать тебе больно, скрывал. Но ты сама это ускорила. Прости…
— Прощаю, — спокойно сказала она. То есть внешне спокойно. — Уходи.
Все. Она перешла на другой берег. Или он. Какая разница — кто? Важно, что она на этом — он на том. Или наоборот. Важно, что теперь они на разных. И мост взорван, а переплыть невозможно. Она не умеет плавать. Да и не захочет учиться. Он на том берегу с блондинкой. Она на этом — одна. Там счастье, здесь…
«Мне ничего не надо, — сказал он. — Возьму только свою одежду да кое-что по мелочи. Да, и если позволишь, ноутбук. Мне будет нужен для работы». Ноутбук «Делл» он подарил ей два года назад, на ее тридцатидвухлетие, но пользовался им больше, чем Алла, так что получалось, что этот подарок он сделал скорее себе самому. «Забирай», — равнодушно сказала она. Все равно она лишь раскладывала на нем «косынку» — вечерами, когда оказывалось, что говорить им, в общем-то, не о чем.
