Маргарита Южина - Хозяйка нудистского клуба
Агафья задерживаться не стала, у нее каждая минута была на счету, а сегодня они и так заболтались.
Проводив Агафью, Клавдия улеглась в своей комнате и задумалась.
В сущности, за свою супружескую жизнь ей краснеть не приходилось. Они как встретились с Акакием Игоревичем, так сразу и поженились. И никаких у нее посторонних интересов никогда не водилось, а Жорочка не в счет. И даже мыслей порочных никогда не мелькало. И сейчас не мелькает, только... Да ведь ничего же страшного не случится, если она поможет Агафье сохранить бизнес, а заодно самую чуточку загорит, искупается в прохладных водах на ухоженном пляже, сходит... Да нет же, не налево, а к массажисту! И потом, Агафья Эдуардовна столько всего перетерпела, прежде чем ее нудистский клуб стал приносить доходы, столько на ее долю выпало! Нет, Клавдия просто не может оставить подругу в беде, не напрасно же Агафья прибежала именно к ней. Правда, она заскочила якобы только для того, чтобы выбрать себе новый летний гардероб – невестка Клавдии Лиличка в тряпках просто вундеркинд! Но... боже мой, кого Агафья хотела обмануть? Клавдия же понимает, что подруга постеснялась открыто предложить ей двадцатидневный отдых в своем клубе. Решено, Клавдия завтра же отправляется к Агафье Эдуардовне. А домашние... Ой, ну побудут они дома какое-то время одни, им это только на пользу пойдет: Акакий станет больше ценить жену, свекровь поймет, что стоять возле плиты каждый вечер – вовсе не голубая мечта каждой невестки, а Петр Антонович... Да пусть он думает что хочет!
– Клавочка! – раздался назойливый стук в ее дверь. – Клавочка, сейчас наши мужчины придут из гаража. Ты уже придумала, чем их удивить на ужин? Надеюсь, ты помнишь, что вчерашнее молоко Петр Антонович пить не станет? А сегодняшнего ты не покупала.
Ох, господи! Еще и молоко... Конечно, Клавдия не купила свежего молока. Но она вообще сегодня не ходила в магазин: решила сэкономить – и без того полный холодильник. Глубоко и обиженно – не дали отдохнуть! – вздохнув, она вышла из комнаты и затрубила:
– Мамаша, а мы ему не скажем, что оно вчерашнее. Вот удивится!
«Мамаша» хотела возмутиться по полной программе, но в это время действительно вернулись мужчины.
– Слышу-слышу! – по-военному гаркнул Петр Антонович с порога. – Пахнет жареной курочкой и печеными пирожками!
У Клавдии вытянулось лицо – ей бы такой нюх. У них и в помине никакой курицы не жарилось, и тем более пирожков, а новоявленный свекор учуял.
– А вот и нет, вот и нет! – непонятно отчего, радостно захлопала в ладоши Катерина Михайловна. – Не угадали! Клавочка будет потчевать нас вчерашними кислыми щами. И молоко ваше, милый друг, прокисло, но только мы это держим в страшном секрете. А пирогов она уже сто лет не стряпала, наверняка беспокоится за свою фигуру. Кака, хоть бы ты ее вразумил, не дело же на ближних отыгрываться!
Акакий Игоревич, то есть Кака, как его с любовью называли родственники, сурово набычил брови и задергал кадыком.
– И в самом деле, Клавочка! – задергал он плечиками, как мокрый воробышек. – Я уже давненько хочу пирожков, например с капустой. И с ливером бы не отказался...
И тут с Клавдией Сидоровной случилось непредвиденное. По-бурлацки крякнув, она стала заваливаться на своего супруга, который все еще лопотал оду пирожкам. Тщедушный Кака габаритов жены вынести не мог и взвыл:
– Мама-а-а! Ну Петр же Антонович! Да помогите же мне... вылезти из-под... Клавдия, держи себя в руках! Ой, ну куда же ты меня... к стене...
На помощь Акакию ретиво кинулся Петр Антонович. Он вообще с трепетом относился к женщинам выдающихся форм, а к своей невестке в особенности.
– Так-так... Клавочка, обопритесь на меня! – крутился он возле завалившейся дамы. – Обнимите меня за шейку... смелее-смелее... Катерина! Немедленно сбегай за врачом, а мы Клавочку... попрем на постельку... Ух ты, сколько женщины!
Катерина Михайловна понимала, что бежать куда-то надо – еще не было такого, чтобы Клавдия вот так взяла и рухнула оземь, однако ж и супруга оставлять в такой сомнительной, даже, можно сказать, слегка пикантной ситуации... Вон, у него даже щечки порозовели, у паразита!
– Никуда бежать не надо, – умирающим лебедем пролепетала Клавдия. – Я сейчас... помаленьку сама... Тимка, гад такой! Быстро брысь с моей кровати, только-только чистую простынь постелила, а ты с грязными лапами! – чуточку забылась она, прогоняя кота, но тут же снова вошла в образ. – Ой, осторожненько... Кака, принеси мне телефон... Да где ты ищешь-то? Вон он лежит, рядом с телевизором. Позвоню-ка я Жоре, пусть он меня в санаторий отправит...
Все домашние мгновенно насторожились.
– И меня тоже, – быстро сообразила Катерина Михайловна. – Я вот тоже... Ой! Что это со мной, а?
И дама тут же брякнулась на диван, ухватившись за сердце.
– Петр Антонови-и-ич! Немедленно ко мне! – раздался ее требовательный писк.
– Акакий, утащи матушку в нашу спальню, пусть там отлеживается, – скомандовал тот и принялся заботливо поправлять одеяло на Клавдии.
Кака с облегчением направился к матушке – у той весовая категория была, как у кота Тимки, их всеобщего любимца.
– Не надо меня никуда таскать! – недовольно рявкнула родительница. – Кака, тебе же Клавочка русским языком сказала – позвони Жоре, пусть он нам закажет две путевки в санаторий.
– Зачем две-то, интересно знать? – уселась на кровати Клавдия и даже прищурила глаза от гнева. – Это мне плохо сделалось! От непосильной работы, между прочим. А вам, мамаша, если дурно, так мы вас запросто можем определить в больницу, на процедуры. Потому как в вашем возрасте со здоровьем не шутят.
Катерина Михайловна от негодования аж подпрыгнула на диване и затрещала:
– А чего это, если я, так сразу и в больницу! А если ты, так сразу и в санаторий, да? Мне тоже... я тоже от непосильного труда...
– Вот и езжайте, отдыхайте со своим мужем к его матери, повидайтесь со свекровью. А мы, слава богу, по своим свекровям соскучиться не успеваем, – злобно запыхтела Клавдия и совсем уже безжизненным голосом обратилась к Петру Антоновичу: – Что-то мне подсказывает, что Катерина Михайловна не хочет ехать к вашей матушке, вот прямо сердцем чую – не рвется...
– Да я и сам-то... – сболтнул Петр Антонович, но вовремя прикусил язык, выпрямился и одарил супругу строгим взглядом. – Катерина! Если ты не хочешь... если ты вот так относишься к моей мамочке... Я могу... я могу... могу и не ехать вовсе!
– Ну уж дудки!.. – в три голоса возопили родственники. – Вперед, на Украину! Вас ждет большое наследство!
Вечер закончился всеобщим примирением. Было решено, что Петр Антонович вместе с женой отправятся к старенькой матушке, как и полагается прилежным деткам, Клавдию ненадолго упрячут в санаторий, пусть немного подлечится от работы, а Акакий... А он с удовольствием согласился остаться дома. Действительно, зачем куда-то бежать, если одному и дома полная свобода?
