Кэтрин Николсон - Лунные грезы
Переговорное устройство на столе внезапно ожило.
– Мистер Уитейкер? – громко окликнул чей-то голос.
Поверенный подскочил от неожиданности.
– Да?
– К вам мисс Траверн, сэр.
Старик машинально взглянул на часы. До встречи оставалось еще пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут.
Окончательно выведенный из равновесия, поверенный поколебался:
– Попросите ее подождать… Нет, пошлите мисс Траверн наверх.
Почему так сильно забилось сердце? Что ему за дело… но, должно быть, разговор пройдет вовсе не столь гладко, как он думал? Очень уж уверенно она пользуется фамилией Траверн… дурной знак.
Возможно, и тут его промах. Но тогда, восемь лет назад, казалось вполне естественным узнать точные обстоятельства рождения девочки и быть в курсе всех важных событий ее жизни. Именно благодаря фамилии Траверн она была сразу и без лишних формальностей принята в закрытую привилегированную школу. За последующие годы она, вероятно, привыкла считать эту фамилию своей. Надо любой ценой убедить ее в обратном.
Вряд ли стоило надеяться также, что девочка унаследовала благородство и прекрасные манеры отца, если он в самом деле был ее отцом. Отчеты из «Мэйфилдз», той самой частной школы, к счастью, находившейся довольно далеко от столицы, на севере Англии, были весьма обескураживающими. Девочка вела себя в полном соответствии со своим сомнительным происхождением и весьма эксцентричным именем. Недаром в ее жилах текла дурная кровь. Педагоги жаловались, что она плохо влияет на остальных учениц и вечно мутит воду. Видимо, раннее детство, проведенное в портовых городах Средиземного моря, давало о себе знать. Она бегло говорила на трех языках и не умела писать ни на одном. Количество ошибок в английских диктантах было ужасающим. По сравнению с одноклассницами девочка выглядела настоящей дикаркой.
Первое время положение казалось безнадежным. Никто, и менее всех мистер Уитейкер, не знал, что делать с девчонкой. Целый год она упорно сбегала из школы и как-то даже успела добраться до Ливерпуля, где и попыталась прошмыгнуть «зайцем» на торговое судно. Девчонку схватили в последнюю минуту и с того дня неусыпно следили за ней, а директриса, несмотря на связи и богатство Травернов, грозилась исключить бунтарку из школы. Но вдруг все переменилось. Девочка так и осталась белой вороной, попросту замкнувшись в собственном, никому не доступном мирке. Окружающие облегченно вздохнули, не вдаваясь в причины столь странной метаморфозы. Никаких тревожных отчетов о беспорядках в классной комнате или драках с ученицами больше не поступало. Правописание стало немного лучше, хотя девочка по-прежнему отказывалась заниматься другими предметами. Но к этому времени все уже махнули на нее рукой. Победа оказалась весьма сомнительной, но мистер Уитейкер тихо радовался удаче.
Сегодня девушке исполнялось восемнадцать. Остается последний семестр в школе, и она свободна. Теперь на плечи поверенного легла еще одна забота: помочь ей войти в жизнь. К счастью, условия завещания ее матери дали ему идеальный предлог вызвать девушку в Лондон. Он искренне надеялся, что сумеет оградить невинную юную душу от сетей зла и порока. И к тому же у него в запасе еще несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Уверить себя, что хотя в его плане есть и несколько щекотливых моментов, однако с точки зрения закона все выглядит абсолютно достойно и правильно.
Он резко отодвинул сверток. Неплохо, если естественное любопытство девушки относительно содержимого картонки отвлечет ее от истинного смысла его речей.
Стучат. Должно быть, девчонка взбежала по ступенькам вместо того, чтобы подняться на лифте.
– Войдите.
Дверь распахнулась, и мистер Уитейкер вежливо поднялся. Но слова приветствия замерли на губах. Да уж, зеленой девчонкой это создание не назовешь. Надутый долговязый подросток на старой фотографии превратился в молодую женщину, прекрасно владеющую собой. Темные глаза под мохнатыми ресницами испытующе… можно сказать, оценивающе глядели на поверенного. Ее волосы тоже были черными – гладкая блестящая грива, связанная лентой на затылке. Эта простая прическа делала девушку необычайно элегантной, подчеркивая не совсем правильные, но оригинальные черты и алебастровую полупрозрачную кожу, что, по мнению поверенного, было неестественным при таких волосах цвета вороненой стали! Невероятный, потрясающий контраст. А лицо… лицо, пожалуй, было слишком взрослым для столь молодой девушки. Гордость, фамильная гордость Травернов отчетливо проглядывала в абрисе подбородка и скульптурно вылепленных скулах. Красивый нос можно было бы назвать орлиным, не будь он столь изящным. Черные брови, напоминающие два птичьих крыла, придавали ей вид серьезный и сосредоточенный. Она казалась выше из-за безупречной осанки, прямых плеч и длинной стройной шеи. Простая серая с белым школьная форма смотрелась на ней модным туалетом, поскольку девушка успела снять серое шерстяное пальто и накинуть полыхавшую багрянцем шаль.
Была ли она хорошенькой? Нет, очень непривычно выделялись смоляные волосы на белоснежной коже. Но было в ней нечто… живое, трепетное, то, что затмевало любую признанную красавицу. По какой-то причине, возможно, из-за алой шали, мистер Уитейкер мгновенно вспомнил тот день, когда впервые увидел картину Пикассо. То же ощущение потрясенного узнавания. Цвета казались неестественно яркими, искрящимися светом юга, линии – чересчур простыми, и все же прекрасный образ стоял перед глазами много месяцев, а каждый живописный шедевр выглядел по сравнению с этой работой глупым и вычурным.
Да, вот оно! Несмотря на строгое выражение лица и дурно скроенную одежду, она напоминала экзотический цветок со своими тяжелыми, нависшими над глазами веками, широким, поразительно полным ртом и забавной глубокой впадинкой на нижней губе. Складывалось впечатление, что это создание способно на глубокие чувства. Безумную страсть и заразительный смех. Радость и сострадание. Муки и счастье.
– Мисс… э-э-э… Корри! Как я рад наконец познакомиться с вами.
Мистер Уитейкер предпочел обратиться к девушке по имени, но та не позаботилась ответить. Постояв на пороге и хорошенько осмотрев комнату, она вошла и даже не закрыла за собой дверь. Что-то в ее движениях и походке, какая-то смесь настороженности и готовой вырваться на волю энергии, невольно приковывало к себе взгляд. Казалось, перед поверенным возник прекрасно отлаженный механизм, который в любую минуту может прийти в действие и остановить его будет нелегко.
Девушка решительно протянула ему руку. Европейский обычай! Англичане к такому не привыкли.
