Торговец цветами - YeliangHua
С первого взгляда было неясно, медитирует он или погружен в раздумья — но лицо его казалось расслабленным, и Мо Жань на мгновение даже застыл, забывшись, пока его взгляд продолжал скользить по высоким скулам и немного надменному изгибу рта.
Внешность Чу Ваньнина была… неординарной. Если бы Мо Жаня попросили описать его, не отличавшийся никогда красноречием юноша, скорее всего, не сумел бы подобрать правильные слова, ограничившись фразой «лицо как лицо».
Но было в Чу Ваньнине нечто такое, что всегда приковывало взгляд Мо Жаня. Неуловимая одухотворенность.
Когда-то давно, еще находясь в статусе ученика Ваньнина, он часто наблюдал за ним исподтишка — и не раз попадался «на горячем».
Вот и теперь глаза Юйхэна ни с того ни с сего распахнулись, и их взгляд вперился прямо в Мо Жаня, пронзая, словно острый клинок. Он определенно заметил, что юноша откровенно пялится на него, и тут же нахмурился.
Мо Жань, в свою очередь, отказывался отводить взгляд первым, и лишь растянул губы в нагловатой улыбке.
Ваньнин, увидев реакцию юноши, нахмурил брови еще сильнее, а затем, стянув наушники, холодно поинтересовался:
— Уже готовы к импровизации?
Мо Жань, внезапно почувствовав, что, если сейчас заговорит, не сумеет скрыть в своем тоне раздражение, лишь отрывисто кивнул и занял позицию.
Из колонок раздалась тихая чарующая мелодия, мягкими переливами напоминающая плеск размеренных волн в лунную ночь. И, по мере того, как звуки музыки словно прибой заполняли пустое пространство, отражаясь от зеркальных стен, он проделал несколько мягких жете, а затем легко, словно лезвие меча, скользнул в сложный арабеск.
Двигаясь свободно, с хищной грацией, он позволил музыке увлечь себя, диктуя ритм движений, давая своему темпераменту слиться в единое целое со все более отчетливо звучащим скрипичным лейтмотивом.
Неожиданно его зубы блеснули в холодной улыбке, и, качнувшись в сторону, он, подхватив ускоряющийся ритм, закружился в горячем фуэте.
Музыка внезапно смолкла, и тишина в хореографическом классе едва не оглушила его.
Мо Жань остановился, наконец подняв глаза на уже некоторое время задумчиво изучающего пустое пространство перед собой Чу Ваньнина.
«Он, бл*ть, вообще не смотрел в мою сторону?!» — юноша неожиданно почувствовал едкую злость. Чу, мать его, Ваньнин его, что, игнорировал?!
— Неплохо, — раздался прохладный голос Юйхэна, — но не хватает собранности и четкости. Шаг слишком расслаблен, а кисти временами перенапряжены, — взгляд Чу Ваньнина, словно только что вырванный из раздумий, наконец вернулся в сторону Мо Жаня, — Неплохо, — задумчиво повторил он, и, резко развернувшись к Мо Жаню спиной, пошел к двери.
«Неплохо?! Всего лишь «неплохо»?!» — мысленно вспылил Мо Жань.
Все-таки ему оставалось лишь признать, что люди совершенно не меняются. Он прекрасно знал, что танцует более чем просто «неплохо». Шесть лет назад он был одним из лучших учеников балетной школы. Даже бросив балет, он продолжал развиваться в других направлениях, непрестанно работая над собой, своим телом и выдержкой, постепенно дополняя отточенную технику различными акробатическими трюками.
Вот уже несколько лет подряд он выступал заграницей не просто как танцор, а как воздушный гимнаст, проделывая в десятках метров над землей головокружительные трюки, от которых даже его опытных коллег прошибал холодный пот.
Возможно, он давно не танцевал классический танец, но все же он явно был достоин чего-то большего, чем это вслепую брошенное «неплохо»... и пустой взгляд.
«Ваньнин, еб*л я мать твою, и всех твоих родственников до шестнадцатого колена!..»
Мысленно кроющий матом весь род Юйхэна, Мо Жань продолжал стоять в гордом одиночестве в пустом хореографическом классе, и на него неприветливо взирали его собственные отражения в зеркалах. Неожиданно волна не самых приятных воспоминаний накрыла его с головой, перенося в прошлое.
Впрочем, тогда даже брошенное вскользь «неплохо» он расценивал как огромный комплимент...
Мо Жань начал заниматься балетом сравнительно поздно — примерно в том же возрасте, когда пошел в школу. Его одногодки уже с легкостью садились на продольный и поперечный шпагаты в тот момент, когда он все еще мучился с растяжкой. Казалось, от уровня его сверстников его отделяют световые годы, и даже простые связки давались ему неимоверными усилиями.
Даже к концу третьего года учителя все еще смотрели на него как на бездаря, и, конечно же, никогда не допускали, чтобы он танцевал в передних рядах.
Впрочем, упрямства Мо Жаню было не занимать. Он буквально был одержим идеей научиться танцевать, и никакие увещевания его брата и дяди не могли его переубедить, или хотя бы заставить усомниться в себе.
Тем вечером он пришел на занятия раньше обычного, и, поскольку уже переоделся, решил, что пока что просто разогреется и порастягивается в коридоре. Впрочем, дернув от нечего делать ручку двери, он практически тут же с удивлением обнаружил, что танцевальный класс не заперт.
В помещении, освещенном лишь скудным светом с улицы, было непривычно тихо — и как будто бы пусто. Мо Жань безмолвно вошел, огляделся — и хотел, было, уже, уходить, как вдруг его внимание приковал высокий стройный юноша в белом, который будто какой-нибудь призрак скользнул в центр класса практически не касаясь ногами пола.
В следующее мгновение он прогнулся в талии словно гибкое древко лука, и его длинные, черные словно безлунная ночь, волосы скользнули мягким движением по земле в то время, как пара тонких, изящных рук взвилась в искусных фигурах, будто творя замысловатые узоры заклинаний.
Мо Жань застыл словно вкопанный, не в силах оторваться. Казалось, он всецело попал под гипнотическое влияние танцующего незнакомца, который как будто бы парил над землей в полной тишине, совершенно не замечая постороннего присутствия.
Его глаза все время оставались закрытыми, так что Мо Жань только диву давался, как этому парню удавалось двигаться так четко, если он даже не смотрел на собственное отражение в зеркалах. Вздумай сам Мо Жань танцевать с закрытыми глазами, наверняка бы разнес всю студию, разламывая все на своем пути.
Казалось, само время в танце замедлило свой ход, и в этот момент во всем мире остались лишь двое: прекрасный юноша-заклинатель, самозабвенно танцующий в практически полной тишине и темноте — и Мо Жань, застывший словно истукан в дверях и жадно вбирающий каждое движение незнакомца так, словно впервые видел нечто настолько прекрасное.
На самом деле, Мо Жань настолько забылся, что, когда юноша в белом остановился и наконец понял, что за ним наблюдают, лицо юного Мо все
