Довод для измены - Ария Тес
Но обстоятельства складываются немного иначе.
Да, я буду вечно ненавидеть себя за то, что давлюсь сейчас слезами и пихаю конверт в карман, но другого выхода у меня нет. Сегодня врач сказал, что через семь месяцев у меня будет ребенок, а значит на гордость и самоуважение у меня не осталось средств. Все выдано до последней копеечки на оплату своей тупости.
Задние габариты их тонированного внедорожника загораются, двигатель тихо начинает урчать.
Вот и все. Ариведерчи.
Когда я разворачиваюсь и ухожу, а их машина шуршит по мокрому асфальту в другую сторону, единственное о чем думаю: боже, пожалуйста! Пусть это будет звук не только резины их тачки, но и звук вращения другого бумеранга и уже по другие лбы.
Глава 1. Довод
В маршрутке, как обычно, куча народа, а в Питере, как обычно, идет дождь. Я забилась в самый угол и устало считаю капли на стекле, хмурюсь. Ненавижу этот маршрут. До Красного села ехать не сказала бы, что очень долго, но душу тебе вынут совершенно точно, особенно, если ты не хочешь туда ехать.
А я не хочу.
С пятнадцати лет для меня возвращаться в родной дом — смерти подобно. Именно тогда, после долгих лет одиночества, отец наконец привел свою женщину, на которой женился еще через полгода. Как по мне слишком быстро и стремительно, но кто меня спрашивал? Мама умерла, когда мне было десять, отец долго страдал, так что для его мамы Инна стала спасением. Вообще, если уж говорить откровенно, я думаю, что они спелись так быстро и так тесно, потому что дико похожи. Что одна — злобная сука, что вторая. Я их обоих ненавижу. Моя «бабуля» не устает твердить, что моя мать хилая идиотка, которая ПОСМЕЛА заболеть и умереть, а Инна обожает твердить, что я не лучше. Отец, к сожалению, после мамы сломался и перестал принимать какие-то решения в принципе. Меня это так злит порой, аж до красных кругов перед глазами. Я ведь помню его другим! Когда была маленькой, он всегда улыбался, был сильным и смелым, моей стеной, но мамина болезнь высосала все его жизненные соки, и теперь он лишь бледная тень себя прошлого.
Это печально.
Он будто потерял интерес вообще ко всему! И теперь легко позволяет меня гнобить бабке, жене и ее дочери, которая при этом младшем меня на полтора года, а считает, что может учить жизни.
Ха-ха! Ну конечно же да, черт возьми!
Ладно, не хочу заводиться и портить свой, как по мне, лучший день за много лет. Неделю назад мне исполнилось восемнадцать — раз; два — я ездила в университет своей мечты в центре Санкт-Петербурга; три — я в него поступила!
Гип-гип! Ура! Хочется поднять средние пальцы над головой и послать всех тех, кто в меня не верил (а я думаю, что понятно сразу: «не верил» в меня только ленивый), но вместо этого я снова отпускаю ситуацию с этой стороны. Мне просто хорошо, я просто безумно счастлива, и просто готовлюсь идти вперед! С высоко поднятой головой, как мама того желала бы!
До нашего дома от остановки идти минут десять по дворам. Я добираюсь за семь. Побыстрее, побыстрее, побыстрее, но опять же не для того, чтобы поделиться радостной новостью с «семьей», просто моя лучшая подружка Ника тоже поступила в университет своей мечты, и сегодня у нас проводы. Она переезжает в Москву.
Мне больно из-за того, что я ее теперь почти не буду видеть, но с другой стороны, я за нее безумно рада. Идти к своей мечте — правильно. Необходимо. Чтобы не завять изнутри, так что дерзай!
Вот. Хорошо сказала, надо запомнить для тоста!
Слегка улыбаюсь и открываю потертую дверь — в нос тут же ударяет стойкий запах собачатины.
Гав-гав-гав!
Ох, как же я ненавижу эту чокнутую псину!
Закатываю глаза и отпихиваю огромного дога «Виктора», захожу в узкую прихожую и думаю о том, о чем думаю каждый раз по возвращению домой. Во-первых, какой идиот решил, что заводить дога в такой маленькой квартире — разумно?! Во-вторых, как можно было назвать его «Виктором»?! Чокнутые бабы…и мачеха моя, и названая сестрица.
Кстати, странно, что не встречает. Мила до мерзости любопытна и обожает совать свой нос туда, куда ее не просят, но сейчас никого в прихожей. Только эта морда смотрит на меня жалобно-жалобно. Снимаю свою курточку, усмехаюсь и слегка толкаю его, почесав за ушком, иду в ванну.
Стоп. Что за стенания?
Из кухни доносятся достаточно отчетливые рыдания.
Мне стыдно думать так, но я надеюсь, что отец наконец-то вспомнил, что он мужчина и за все, что делает мачеха, если не подал на развод, то хорошенько двинул ей по заднице, но нет. Это рыдает не Инна, а Мила. Горько так. Уткнувшись лбом в сложенные на столе руки.
— Эм…что случилось?
Инна оборачивается на меня и сразу поджимает верхнюю губу, оскаливаясь. Мда, я тоже очень рада тебя видеть. Мила отрывает на миг лицо от рук, смотрит на меня заплывшим, красным взглядом и начинает рыдать еще истошней.
Ох, понятно…наверно, в очередной раз поссорилась со своим дурным парнем. Васька ее — одноклассник и охломон, как по мне, — не стоит и выеденного яйца, а каждую их ссору она воспринимает, как трагедию всемирного масштаба и разводит такой же потоп, кстати. Не хочу даже слушать, что он сделал в очередной раз, поэтому закатываю глаза и ухожу в ванну, а потом иду на звук телевизора из гостиной.
Мне очень хочется рассказать папе про мое поступление, но на пороге комнаты я замираю. Снова накатывает это ужасное ощущение, что от него осталась одна оболочка: когда-то красивый, высокий, стройный мужчина теперь похож на…не знаю на кого, но точно не на себя! Пузо отрастил, развалился на диване, пиво глушит — господи, ну когда же ты стал таким, папа?
Меня от этих мыслей отвлекает то, что он медленно поворачивает на меня голову и вдруг слабо, нежно улыбается, шепчет:
— Малышка моя…
Вот в такие моменты я его вижу. На дне светло-голубых глаз, которые я унаследовала, и в красивой улыбке с милыми ямочками, которые я тоже повторила в себе.
— Привет, папуль.
Прохожу в комнату и сажусь рядом с ним на диван.
— Что смотришь?
