Симона Элькелес - Лучше, чем идеально (ЛП)

Я исключен из Реджентс и должен переехать домой. К моей мачехе, которая живет в своем собственном, бестолковом мире. Вот дерьмо.

Мой сосед Джек сидит на краю своей кровати и качает головой.

— Я слышал, Кроу сказал, что ты отчислен.

— Да.

— Может, если мы все вернемся туда и скажем правду, он передумает...

— Если твой отец узнает об этом, он превратит твою жизнь в ад. Другие парни будут в той же лодке.

— Дерек, тебе не следовало брать всю вину на себя.

— Не волнуйся, — говорю я. — Кроу выяснял отношения со мной. Просто это дало необходимый ему предлог, чтобы вышвырнуть меня. Я ожидал чего-то такого.

Через полчаса звонит Брэнди. Моя мачеха услышала новости от Кроу и завтра проделает трехчасовой путь от Сан-Диего до Реджентс. Она не кричит и не читает нотаций, и не ведет себя словно она моя мама. Вместо этого она сказала, что попытается убедить Кроу изменить свое мнение о моем отчислении. Как будто это сработает. Сомневаюсь, что в старших классах она была членом клуба полемики. Мне не очень-то верится в ее навыки убеждения. Честно говоря, я даже не уверен, закончила ли она старшие классы. Утром я все еще пытаюсь понять, что, черт подери, я собираюсь делать, когда в дверь стучит охрана кампуса. У них особый приказ сопроводить меня немедленно в кабинет директора.

Когда я иду по территории кампуса, с охраной по бокам, я прекрасно осведомлен о шепотках от учеников, мимо которых я прохожу. Не часто кого-то отчисляют. Я поднимаюсь по ступенькам к администрации, где на стене Славы с гордостью размещены фотографии бывших учеников, которые стали известными спортсменами, астронавтами, конгрессменами и авторитетными бизнесменами. Если бы это было два года назад, я наверняка представил бы свое фото на стене, но не теперь.

Как только дверь в кабинет Кроу открывается, мои глаза фокусируются на женщине, сидящей перед его столом. Это Брэнди, которая уже восемь месяцев является женой моего отца. Она на четырнадцать лет моложе моего отца (а это значит, что ей двадцать пять лет, всего на восемь лет старше меня). Ее оранжевые туфли на шпильке сочетаются с огромными оранжевыми серьгами, свисающими до плеч. Всякий раз как я ее видел, она носила плотно облегающую одежду с глубоким вырезом, словно собралась идти в ночной клуб. Она выглядит неуместно в этом кабинете, наполненном красным деревом и темной кожей.

Брэнди бросает на меня быстрый взгляд, когда я вхожу, а затем возвращает все свое внимание Кроу.

— Итак, какие у нас варианты? — спрашивает она, поигрывая своей сережкой.

Кроу закрывает папку на столе.

— Мне жаль, но я вариантов не вижу. Чудовищное преступление с использованием животных недопустимо в Реджентсе, миссис Фицпатрик. Ваш сын...

— Пасынок, — поправляю я его.

Кроу с отвращением смотрит на меня.

— Ваш пасынок, в конце концов, зашел слишком далеко. Для начала, скажу я вам, он пропускает все внеклассные занятия. Далее, по слухам, он посещал вечеринки с алкоголем и наркотиками. Это вдобавок к мошенничеству на тестах и порче школьного имущества рвотой. Теперь эта выходка с поросятами. Мы были терпеливы с Дереком и сочувствовали проблемам, с которыми он столкнулся в последние годы, но это не оправдание делинквентному поведению.[1] Наш долг в подготовительной академии Реджентс формировать из наших молодых учеников сознательных граждан и будущих лидеров, которые несут ответственность за общество и окружающую среду. Дерек, очевидно, больше не желает быть частью этой славной традиции.

Я закатываю глаза.

— Вы не можете просто отправить его на общественные работы или позволить ему, так сказать, написать своего рода извинения в письменной форме? — спрашивает Брэнди, ее браслеты звенят, в то время как она постукивает своими ярко накрашенными ногтями по сумочке.

— Боюсь, что нет, миссис Фицпатрик. Дерек не оставил мне никакого выбора, кроме как исключить его.

— Выгоняя его, вы подразумеваете, что он не сможет вернуться в свой выпускной класс? — Пятнышко солнечного света сияет на ее кольце, напоминая мне, что она замужем за моим отцом.

— Так будет правильнее. Ничем не могу помочь, — говорит ей Кроу, что является абсолютной ложью.

Он устанавливает правила и изменяет их в любой момент без предупреждения, в зависимости от своих потребностей. Я не собираюсь спорить с ним. Это ничего не изменит, так зачем волноваться?

— Решение уже принято, — продолжает Кроу. — Если вы желаете обратиться к правлению, большая часть которого была свидетелем вчерашнего погрома во время церемонии вручения дипломов, вы можете заполнить соответствующую форму. Однако я предупреждаю вас, что апелляционный процесс является длительным и положительный исход маловероятен. А сейчас прошу извинить меня, мы до сих пор не нашли одного поросенка из тех, что выпустил ваш пасынок, а также я должен оценить причиненный ущерб.

Брэнди открывает рот в последней отчаянной попытке переубедить его, но закрывает его со вздохом, когда Кроу, взмахнув рукой, жестом показывая нам покинуть его кабинет.

Брэнди идет за мной к общежитию, ее туфли на шпильке цокают по тротуару. Цок, цок, цок, цок. Я и не заметил там в кабинете, но она безусловно набрала вес с тех пор, как я видел ее в последний раз. Разве ее не волнует, что все смотрят на нее и ее нелепый внешний вид со слишком длинными светлыми волосами? Зная ее, она вероятно даже не подозревает, сколько внимания она привлекает.

До того как объявить, что они собираются пожениться, мой отец усадил меня перед собой и сказал, что она делает его счастливым. Это единственная причина, по которой я еще полностью не отказался от нее.

— Возможно, — говорит Брэнди, ее слишком приветливый тон разносится по пространству, — это к лучшему.

— К лучшему? — я издаю короткий смешок, когда останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. — Что в этом хорошего?

— Я решила переехать в Чикаго, чтобы жить со своей семьей, — произносит она. — Так как твой отец уехал на шесть месяцев, я полагаю, так будет лучше для Джулиана. Ты знаешь, осенью он пойдет в подготовительный класс, — широко улыбается мне Брэнди.

Думаю, она ожидает, что я запрыгаю от радости, хлопая в ладоши от ее новостей о переезде. Или сразу заулыбаюсь вместе с ней. Не будет ничего из этого.

— Брэнди, я не перееду в Чикаго.

— Не глупи. Тебе понравится в Чикаго, Дерек. Зимой там снег, а осенью листья становятся самых классных цветов...

— Хватит, — говорю я, прерывая ее речь «Чикаго — это все». — Не обижайся, но вряд ли мы семья. Ты можешь переезжать в Чикаго, а я останусь в Сан-Диего.