Жестоко и прекрасно - Терри Э. Лейн
Вчерашний снег почти побил рекорд по осадкам в это время года от 5 октября 1892 года. Он выпал на целых семь дней раньше. Кого-то это возможно радует, но не меня. Я не фанат белого, именно поэтому я предпочла Вашингтон Большому Яблоку (прим. ред. «Большое яблоко» (англ. «The Big Apple») — самое известное прозвище Нью-Йорка. Возникло в 1920-х годах). Мои желания были чрезвычайно просты, а требований мало, когда около года назад я приняла решение покинуть Южную Каролину, два из которых были жить в большом городе и желательно на севере. На что я не рассчитывала, так это на жизнь в месте, где холод является нормой большую часть года. Думаю, шутка удалась.
Отвлекшись на свои воспоминания, я делаю неверный шаг и в конечном итоге поскальзываюсь, скользя с широко раскинутыми руками, вращая ими как мельница. Комичные движения не останавливают движение, и я теряю равновесие. Рука появляется из ниоткуда и хватает меня за руку, пока другая поддерживает мое бедро. Мне приходится бросить взгляд вверх, чтобы увидеть своего спасителя, который находится где-то в стратосфере, возвышаясь надо мной.
Мгновенно тусклый серый день исчезает, и я обнаруживаю, что плаваю в океане тропической синевы. Неверие затуманивает мой взгляд, потому что я мгновенно узнаю своего спасителя. Как будто судьба решила сыграть с моей жизнью в русскую рулетку, и я, наконец, с жадным треском нажала на курок.
— Привет, — бормочу я.
Мужчина с глазами цвета морской волны и лицом, которое я могу изучать вечно, смотрит на меня на секунду дольше, чем необходимо. Широко раскрытые глаза подтверждают, что он так же удивлен, увидев меня.
Когда он говорит, его голос такой же глубокий, как дерьмо, в котором я стою. Между нами слишком много всего было. Тем не менее, на секунду сексуальный блеск в его глазах зачаровывает все мои сдержанные мысли о прошлом.
— Привет. Я… ах… никак не ожидал увидеть тебя здесь. — Это преуменьшение века. — На улицах Вашингтона много мест, а я играю в спасателя.
Его южный акцент скользит по языку, как теплый мед.
Подталкиваемый прохожими, он не отпускает меня. Вместо этого он молча уводит меня из пешеходного потока к стене здания рядом с банкоматом.
Хотя мы оба с ног до головы одеты в зимнюю одежду, мы достаточно близко, чтобы я чувствовала, что от него исходит тепло. Мысли о прошлом мелькают в моем мозгу, как странная поговорка о том, что кто-то прошелся по моей могиле, и я вздрагиваю.
Его рука в перчатке гладит мою руку, как будто автоматически.
— Ты сейчас живешь здесь?
Я глупо киваю, потому что он был последним человеком, которого я когда-либо ожидала увидеть снова, тем более что я убегала именно от него.
— Да. А ты? — Спрашиваю я, с искренним любопытством, в гостях он или нет.
Морозное облако пара вырывается из его рта, когда он вздыхает и проводит рукой в перчатке по волосам, которые, несмотря на сезон, кажутся выгоревшими на солнце.
— Я не уверен.
Мои брови лезут вверх, когда я бросаю на него многозначительный взгляд, прежде чем ответить легким смешком.
— Это странно. Либо да, либо нет. — Мой шутливый тон не мешает скручиваться морским узлам в моем животе.
Он пожимает плечами.
— Я прощупываю почву. Теперь, когда я окончил учебу…
— Ты закончил? — выпаливаю я, удивленная его признанием.
Он тепло улыбается, но улыбка не затрагивает взгляд. И я чувствую себя глупо, из-за того, что спросила. Конечно, он закончил. Он был близок к окончанию, когда я сбежала.
— Не надо, — шепчет он, подходя ближе.
Даже на многолюдной улице его тихие слова гремят у меня в ушах. То, как он смотрит на меня, как будто читает мою душу. Внезапно я чувствую боль, которую он должно быть видеть на моем лице. Он смотрит мне в глаза немного дольше. Затем он выпрямляется и продолжает так, как будто времени в разлуке не было.
— Я временно работаю с одним из лучших специалистов в области онкологии. Врач, работающий с ним, сейчас в декретном отпуске. Я замещаю ее, но это может привести к постоянной занятости. Это может быть шанс на всю жизнь. Тем не менее, мне нужно выяснить, достаточно ли мне нравится этот район, чтобы переехать навсегда. Ты знаешь, что мое сердце принадлежит Чарльстону. Остальное зависит от судьбы.
Снова это слово. Неужели судьба свела нас? Каковы шансы, что я поскользнусь, и он поймает меня за много миль от нашего родного города?
Есть много причин, по которым мне не следует быть любопытной. Самая большая из них та, что я слиняла из Чарльстона после того, как он показал много причин для того, чтобы остаться.
— Мне пора возвращаться на работу. Я уже опаздываю, — бормочу я, отводя взгляд.
Его рука останавливает мое бегство, предотвращая возможность обойти его. Его серьезные глаза изучают меня прежде, чем он решается сказать.
— Мы можем пообедать или поужинать? Просто поедим. Я знаю, что ты любишь итальянскую кухню. Говорят, недалеко отсюда есть хороший ресторан.
— Не знаю, — признаюсь честно. Мой завороженный взгляд отрывается от него, смотря в землю в поисках выхода из ситуации. Каким бы красивым ни был этот мужчина, так много боли окружает возможность продолжения наших отношений. Я причинила ему боль, когда ушла, и себе тоже.
Пальцем поднимает мой подбородок, заставляя меня смотреть в его великолепные глаза.
— Нам не нужно говорить о прошлом — Чарльстоне, больнице, обо всем остальном. Представим, что мы встретились впервые. Мы можем начать снова.
Мое сердце скачет, как чистокровная верховая лошадь на охоте на кабана.
— Дрю…
Он снова качает головой.
— Нет, давай попробуем по-другому.
Он делает небольшой шаг назад, прежде чем протянуть руку.
— Привет, я Энди.
— Энди? — Я полагаю, что мои брови взлетели до корней волос.
Он наклоняется и шепчет:
— Называя меня иначе, ты вспомнишь о прошлом.
Я прикусываю нижнюю губу, потому что это имя вызывает у меня неприятные эмоции. Они из тех, от которых мое лицо краснеет, а по щекам градом текут крупные слезы. Я убегала от этих эмоций и
