Неверный - Тала Тоцка
Мой муж любит меня, у нас настоящая любовь. Он много работает, это правда. Но и зарабатывает немало. А все свободное время посвящает мне.
Зря я так завелась. Чужая жизнь меня вообще не должна волновать.
Чего только не бывает в семьях! Что, если она в самом деле себя запустила? Или не уделяет достаточно внимания мужу? Вот он и пошел искать любовь на стороне.
А что с детьми не получается, так у нас с Рустамом тоже не получалось. Целых три года, до сегодняшнего дня, пока сегодня в больнице УЗИ не показало беременность.
Мой малыш совсем крошечный, крошечный и слабенький. Зато упрямый, точь-в-точь как его отец. Отец, который пока ничего о нем не знает.
Рустам, почему ты не отвечаешь?
Долго держу телефон возле уха. Надеюсь услышать длинный гудок, зато Лиза замолкает. Не хочет мешать разговору.
Только никакого разговора не выходит, телефон мужа по-прежнему вне зоны действия сети. Я знаю, что у него сложный период в бизнесе, последние полгода он вообще мало бывает дома. Работа забирает все силы и время.
Рустам мало рассказывает о делах. Первое время я пыталась спрашивать, но он сказал, что дома не хочет о них думать. Дом это его тыл, я все для этого делаю.
— Не берет? — сочувственно смотрит на меня Лиза. Отрицательно качаю головой. — Слушай, может он загулял?
Я на этот бред даже отвечать не хочу. Лучше сделаю себе чай, мне сказали больше пить, выводить токсины.
Беру чашку, иду в санузел и прикрываю за собой дверь. Долго мою чашку под краном, а когда закрываю воду, слышу стук открывающейся двери.
— Котик, ты приехал! — визгливо вскрикивает Лиза.
— Поехали, скорее, у меня мало времени. Это твои вещи? — отвечает ей низкий голос с хриплыми нотками, и я хватаюсь за раковину.
Нет. Мне показалось.
Этого не может быть.
Я сошла с ума. Да, точно. Или мне ввели наркоз, и я сплю.
Щипаю себя за кисть. Больно. Значит, я не сплю?
Толкаю дверь и впиваюсь глазами в медленно открывающийся проем. Пальцы судорожно сжимают чашку, сердце гулко стучит в груди, больно ударяясь о грудную клетку.
Мужчина стоит ко мне спиной, но я сразу узнаю широкие, обтянутые костюмной тканью, плечи. Еще сегодня утром я спала, обнимая эти плечи руками, а крупные ладони, которые сейчас держат пакеты, обнимали меня, гладили мои волосы, спину…
Может, это все-таки сон?
Мужчина, стоящий спиной, поворачивает голову. Его глаза вспыхивают, он медленно выпрямляется.
— Рустам? — не шепчу. Стону.
Чашка со звоном падает на пол и раскалывается на несколько крупных осколков. Почему я это вижу, если неотрывно смотрю в глаза, которые так же, не отрываясь, смотрят на меня?
Знакомые. Любимые. Я в них каждую ресницу перецеловала.
А теперь такие далекие.
— Соня? — Рустам делает шаг навстречу, и я в ужасе отшатываюсь.
— Нет… не подходи… — шепчу беззвучно одними губами и выставляю перед собой руку.
— Что ты здесь делаешь?
— Откуда ты ее знаешь, котик? — дергает его за рукав Лиза, и он раздраженно отталкивает ее руку.
— Отстань, — и снова на меня. — Как ты здесь оказалась?
— Ее скорая привезла, как и меня, — отвечает за меня Лиза, — она тоже беременная. Сюда только беременных привозят.
— Ты?.. — Рустам испепеляет меня взглядом, а я опускаю глаза вниз и смотрю на подол моей одноразовой больничной рубашки.
Мы с ним вместе на него смотрим, потому что по нему расплывается большое красное пятно.
И я теряю сознание.
***— Ну, давай, приходи в себя, деточка, — слышу негромкий голос и пробую открыть глаза.
Ничего не получается, веки будто склеены суперклеем.
— Где… я… — шепчу как мне кажется изо всех сил, но сама себя не слышу.
— Ты в больнице. Вспоминай. Тебя привезли с угрозой выкидыша, и мы с тобой договорились спасать твою ляльку. А ты мне тут в обмороки падаешь, — отчитывает меня все тот же голос, но получается совсем необидно.
Делаю еще одну попытку, и веки разлипаются. Я и правда в той же палате, возле меня сидит женщина в костюме медика и держит меня за руку. В другой руке торчит игла, по которой в вену капает лекарство.
— Ну и? — продолжает строго говорить докторша. Как же ее зовут? Анна Анатольевна, кажется. Да, точно, вот же и на бейджике написано. И она заведующая отделением. — Мы обо всем договорились, и ты тут кровить вздумала! Что за самоуправство?
— Я… я не… — мотаю головой, из уголков глаз вытекают слезинки. — Что… с ним?
Показываю рукой на живот, а в памяти уже всплывает пятно из крови на одноразовой рубашке.
— Тихо, не реви, — Анна Анатольевна вытирает мне салфеткой уголки глаз, — на этот раз пронесло. Но столько крови… Соня, ты понимаешь, что любой на моем месте тебя бы уже почистил?
— Не надо… — впиваюсь пальцами в ее руку, — я не хочу…
— Тогда не позволяй себе так нервничать, — безапелляционно заявляет она и переспрашивает совсем другим голосом:
