Мой личный доктор - Надежда Мельникова
От Ткаченко веет уверенностью и силой. У него достаточно крепкие руки и, когда он их сгибает, рукава белого халата подчеркивают мышечный рельеф. Никогда не видела кого-то, кому бы так сильно шла рабочая форма.
Он заставляет меня сесть на кушетку, подходит ближе.
— Успокойтесь и сядьте в удобное положение.
— Добивать будете? — Поднимаю глаза и тут же жалею, мне почему-то неловко. — Я требую снимок! Консилиум! МРТ и КТ! Барокамеру!
— Предлагаю пускание крови. — Без тени улыбки помогает мне устроиться и садится напротив, лицом к лицу.
Двумя руками крепко и очень умело берётся за вывихнутый палец, чуть согнув его.
— Внимание, — кидает взгляд на мою грудь в пушапе, которую мне никак не удается прикрыть полностью, потом чуть отклоняется, заглядывая в карточку, — Ульяна Сергеевна, сейчас я одной рукой возмусь за основание вывихнутого сустава, а другой — за кончик пальца. Аккуратно потяну ваш палец по естественному направлению косточек, будто бы выпрямляя его в одну линию, одновременно втолкнув сустав на место.
И снова не прерывая зрительного контакта. Я ничего не понимаю и не разбираю. Не уверена, что я согласна.
— Что? Ай! — вскрикиваю, но боль резко проходит.
Её больше нет.
— Ну вот и всё.
— Спасибо.
— Вот мой номер. Если будет снова болеть. — Достаёт из кармана визитку.
Демонстративно бросаю её в мусорку. Терпеть не могу самодовольных красавцев, для которых нет равных среди женщин. Веду себя неадекватно, но кто бы рядом с таким врачом мог собрать мозги в кучу?
Разворачиваюсь к двери, даже не дождавшись заключения и договора на оплату. Решаю подождать в коридоре, не нравится мне этот доктор.
— Стойте, — вздыхает, всё еще сидя на крутящемся стуле возле кушетки. — Вернитесь на место. Я ещё не закончил.
Как бы мне этого ни хотелось, но сбежать не получается. Доктор Ткаченко накладывает шину на палец, обмотав её марлей и приклеив клейкой лентой к соседнему пальцу.
— Никогда не клейте ленту прямо на сустав, Ульяна, это опасно, — пытается поймать мой взгляд, а я нарочно не даюсь, отворачиваюсь.
— Раньше у меня просто болели кисти рук. А теперь у меня будут очень-очень болеть пальцы. Спасибо вам доктор, помогли!
— Это случайность, со всеми бывает. Как только заживёт вывих, разберёмся с вашими кистями.
— Ну уж нет, увольте! Я найду нормального доктора. К тому же у вас здесь такой прейскурант, что мне придётся продать папину машину. Очень у вас здесь дорого.
— У нас здесь качественно и прогрессивно! — Возвращается за стол, в своё большое кожаное кресло, берёт из кармана халата ручку, начинает писать.
— Прогрессивно ломать клиентам пальцы, чтобы потом они платили за лечение? Доктор Ткаченко, да вы гений.
Откладывает ручку в сторону, скрещивает руки на крепкой груди. Осматривает меня. Не понимаю: зачем он так делает? Я должна начать улыбаться и таять?
— Вы заплатите только за консультацию, Ульяна Сергеевна. Я всё понимаю.
— Я могу за всё заплатить, мне не жалко, только теперь одна рука у меня перебинтована, а второй я держу одежду.
— Хотите я помогу вам?
— Да, будьте любезны.
Стою возле двери. Он подходит вплотную, судя по всему намереваясь застегнуть на мне пуговицы.
Рассмеявшись, киваю на проём. И решительно отшагиваю. Размечтался.
— Я имела в виду открыть дверь и достать из кошелька карточку.
— Прошу! — Выполняет мою просьбу Ткаченко и провожает до регистратуры.
Ещё бы. Боится, что я в суд подам и оставлю такой отзыв, что ему придётся идти работать в приёмное отделение травматологии.
Это ему не частная клиника. Там с медсёстрами не похихикаешь, там пахать нужно.
Случайно встречаюсь с ним глазами, когда он помогает расплатиться.
И даже не подозреваю, что завтра мы с доктором Ткаченко встретимся вновь.
Глава 2
Мы с моей коллегой и подружкой Майей стоим на крыльце школы. Начинается торжественная линейка. Микрофоны берут ведущие. Подружка, пользуясь шумом, наклоняется к моему уху.
— Ну, Ульянка, скажи, как он? — с придыханием. — Изменился? Стал выше, крепче, сильнее, ещё красивее? Согласись, он словно бог в белом халате! — прижимает к груди ключи от кабинета Майка и смотрит на меня с завистью.
— Как я могу понять, каким он стал, если я не знаю, каким он был? Обычный мужик этот твой Константин Леонидович. Симпатичный, не спорю, но и самомнения воз и маленькая тележка. Не люблю такое. Хочется надавать по шапке.
— Я представляю, — полностью игнорируя мои слова, мотает головой и, глядя куда-то вдаль, вздыхает Майка, — ты небось, как только увидела Костю, так сразу же забыла про свои пальцы и боль. Ещё бы! — Быстро-быстро кивая. — Такой мужчина оказывал помощь.
— Да уж, забыла. Всё утро изучаю возможности подать на него в суд. Вот разберусь, что и как, и обязательно напишу бумагу.
