Игры мажоров. "Сотый" лицей (СИ) - Ареева Дина

Но Дымов нас ждет, к тому же, Анвар прав. Если девчонка запомнит номер машины, у меня будут проблемы. Так что надо отваливать, пока она не нацепила свои очки и не навела резкость.

— Спасибо, — девушка снова поднимает глаза, и у меня внутри екает. Что за хрень, я обычно таким не страдаю.

— Тебе точно не нужна помощь? — вдруг хочется услышать, чтобы она сказала, что нужна.

— Вы же торопитесь, — пожимает неуверенно плечами, — не надо, все хорошо. Еще раз спасибо, что не прошли мимо.

Ну и ладно. Иду к Красавчику, сажусь за руль и, уже выезжая со двора, вижу, что она сидит на асфальте и смотрит нам вслед. Длинные волосы рассыпаны по плечам, глаза прищурены.

Смотрит без очков, значит, номер не видит. Отлично, значит не сольет. Жму на газ и переключаю внимание на навигатор.

***

До клуба два квартала, доезжаем за три минуты. Хороший крюк срезали по дворам, надо запомнить.

Паркуемся, Анвар первым выпрыгивает из машины. А мне даже выходить не хочется, из головы не идет расплавленный шоколад, а еще волосы. Длинные и волнистые. На ощупь они, наверное, гладкие и шелковые.

Пересиливаю себя и вырубаю двигатель. У входа в клуб замечаю знакомые лица, многие из наших уже на месте.

— Ник, привет! — Милена тоже здесь, встречает на входе и сразу же повисает на мне.

— Привет, — чмокаю воздух возле ее щеки и расцепляю пальцы на своей шее. — Где Дым?

— Там, где все, — она делает вид, что не обиделась, а мы с Анваром пробираемся сквозь толпу танцующих в наш «вип».

Дымов нам рад. Дежурные приветствия, поздравления, и я падаю в угол на диван. Милена садится рядом.

Вообще она Мила, но просит называть ее Миленой, мне же глубоко параллельно, как кого называть. Вспоминаю, что не спросил имя девочки с шоколадными глазами, и настроение резко портится.

Милена шепчет на ухо, что ей, наконец, родители отдали ключи. Отец купил ей квартиру, там как раз закончен ремонт.

— Ты можешь у меня остаться ночевать, Ник, — мурлычет Милена, а мне сегодня это вообще не вставляет.

Смотрю на часы. Прошло уже десять минут, смогла ли моя незнакомка встать на ногу? Не надо было уезжать, теперь все мысли забиты этой девчонкой. Внутри неспокойно зудит.

— Ник, ты что сегодня странный такой? — спрашивает Глеб, но я лишь отмахиваюсь.

Проходит еще минут пять. Все ржут, Дым что-то рассказывает, музыка грохочет, а у меня внутри уже воют самые настоящие сирены. Наконец, не выдерживаю, отвожу руки Милены и поднимаюсь.

— Ладно, Дым, с днем рождения, мне надо уехать.

— Ты чего, Ник? — непонимающе моргает Анвар. — Хватит флексить.

Остальные тоже возмущаются.

— Ник, ты что, меня бросаешь? — обиженно дует губки Милена, но мне пофигу.

Дымов выходит со мной, несу полную хрень про отцовскую машину, отбиваю поднятую ладонь и сажусь в «Дискавери».

Лечу на максимальной скорости. Сколько всего времени прошло? Десять минут, пятнадцать? Она уже ушла домой или где-то еще хромает?

Еду по дворам, специально объезжаю каждый по периметру, вглядываясь в темноту. И наконец вижу знакомую фигурку, медленно бредущую вдоль дорожки. Девушка прихрамывает, и я облегчено выдыхаю.

Нашел!

Она снова набросила капюшон, и мне жаль, что она спрятала свои волосы. Слетаю с сиденья и бегу. Сердце бешено колотится, чуть не выпрыгивает из груди.

— Привет, малы… Эй, глазастая!

Она оборачивается, и я на секунду отшатываюсь от ее дикого вида. Потрескавшиеся очки добавляют трэша, теперь она больше похожа на персонаж из фильмов-антиутопий. Руки прижаты к груди, и я не сразу замечаю, что она держит черного котенка.

Кот черный и сливается с тканью. Тот самый гаденыш, из-за которого она бросилась под колеса «Дискавери».

— Вы? Откуда вы взялись?

У меня чешутся руки снять с нее очки и капюшон, так что сую их поглубже в карманы.

— Не вы, а ты. Меня зовут Никита, и я тот самый урод, который ударил тебя машиной. Вернулся, потому что тебя нужно отвезти домой.

Она смотрит на меня, разбитые очки зловеще поблескивают в свете фонарей. А потом вдруг улыбается, и я только сейчас замечаю, что у нее на губе ранка. Ясно, почему она ее все время облизывает.

Вот опять! Внутри будто бензином облили и спичку бросили.

— Я еще и губу тебе разбил, — подношу руку к ее лицу и тут же убираю. Чувствую себя полным отстоем.

— Я Маша, — отвечает она, — можно Мария.

Протягивает руку, ее ладошка вся в мелких царапинах. Правильно, она когда упала, в асфальт ими уперлась. В машине есть салфетки с антисептиком, надо обработать.

— Садись в машину, я тебя отвезу.

— Спасибо, я дойду сама. Осталось недалеко.

Да, если не хромать, наверное, недалеко.

— Садись, говорю.

— Я дольше буду к машине идти, — продолжает упрямо протестовать.

И правда, дольше. Препираться мы будем дольше. Подхватываю Машу на руки, она негромко вскрикивает: «Никита!» — и у меня по спине пробегает дрожь, когда я слышу свое имя. Как же кайфово у нее получается!

Несу Машу к машине. Она молчит, у меня сердце где-то в спине прыгает.

Осторожно усаживаю ее на сиденье, падаю за руль и все-таки решаюсь.

— Маш, можно тебя попросить? Сними капюшон. И очки…

Она медлит, явно раздумывая, а потом тянет капюшон вниз. Шелковый водопад рассыпался по плечам, и у меня захватывает дух. Сам снимаю с нее очки — осторожно, чтобы они не треснули в моих руках. И замираю.

Глава 2

Два месяца спустя

Маша

Яркое солнце слепит глаза, и они быстро слезятся. Снимаю очки, протираю бумажным платком и глаза, и стекла.

— Что, мажоры сильно достают? — спрашиваю стоящую позади Алину. Шепотом. Не хочется, чтобы нас дергали за болтовню.

— Ну как достают... — отвечает моя новая подруга. — У нас же борьба с буллингом, так что открыто никто не прессует. Но… В общем, все сложно.

Пожимаю плечами. У меня с мажорами все просто. Я их ненавижу.

Те три ублюдка, которые надругались над моей мамой, тоже были мажорами. Избалованными сынками богатых родителей.

«Золотая» молодежь.

Набирается полный рот слюны, хочется сплюнуть, но вокруг слишком много народу.

Мой новый «11-Б» стоит на противоположной стороне как раз спиной к солнцу. Можно перейти и встать возле них, все равно после линейки придется тащиться в класс. Но я, как могу, оттягиваю знакомство с будущими одноклассниками.

Стою на месте. Мне его отсюда хорошо видно, и от этого сердце колотится в груди как ненормальное. Он выделяется среди остальных, потому что это самый красивый парень, которого я когда-нибудь встречала.

Никита Топольский. Он учится здесь, в этом лицее, в «11-Б» классе.

Мы с Никитой не должны были встретиться, никогда. Но два месяца назад он чуть не сбил меня на своей машине, когда я решила срезать круг и пошла через дворы.

Теперь не проходит и дня, чтобы я не вспомнила Никиту Топольского. Только мне нельзя о нем думать. Он сын чудовища. Монстра.

Его отец, Андрей Топольский — один из тех подонков, которые сломали жизнь моей матери. И мне.

Идет торжественная линейка, классы выстроены по периметру перед зданием лицея. «Сотого», самого престижного в столице. Как здесь любят говорить, элитного.

— Дорогие лицеисты, дорогие родители, дорогие коллеги! Сегодня не просто первый день нового учебного года. Сегодня настоящий праздник большой и дружной семьи. Из года в год наш лицей открывает двери для самых достойных и одаренных детей. Будущей интеллектуальной элиты нашей страны! — директор лицея, высокая тетка с идеально уложенной прической, искренне верит в то, что говорит.

Никита с серьезным видом слушает директрису или делает вид, что слушает. Сбоку к нему прилипла девушка — похоже, они вместе. Меня он не видит, я прячусь за головами и смотрю на него. Крепко сцепляю пальцы, облизываю пересохшую губу.

Отсюда вообще всех хорошо видно. Всю мою новую «семью».