Пуговицы и ярость - Пенелопа Скай
Кроу перестал рычать и заговорил мягко и нежно – именно так, как я любила. Вообще, он нечасто представал в столь милом облике, но, когда на него находило такое настроение, Кроу бывал поистине великолепен.
– Пожалуйста, пообедай со мной… – произнес он, проведя пальцами по моей щеке.
Его глаза смотрели так участливо, что я ощутила, как в мое тело потихоньку возвращается жизнь. Все-таки приятно было сознавать, что я могу обуздывать его гнев и хотя бы иногда превращать льва в агнца.
– Ладно…
На этот раз стол был накрыт на террасе. Солнце уже зашло за вершины холмов, но небо все еще светилось мягкими пастельными тонами. Легкий ветерок шевелил виноградные листья; у дороги, там, где уже сгущались ночные тени, засыпали оливы.
Посередине стола горели белые свечи, отбрасывая отблески света на наши лица. За весь обед ни я, ни Кроу не проронили ни звука. Да и разговаривать, как правило, было не о чем. Иногда я задавалась вопросом: а зачем он вообще приглашает меня за стол, при этом давая понять, что не нуждается в чьей-либо компании?
– Как дела на работе? – рискнула я нарушить молчание.
– Прекрасно, – последовал, как всегда сдержанный, ответ.
– А расскажи мне, чем ты конкретно занимаешься?
Мне было известно, что Кроу – винодел, но я замечала много странностей. Например, иногда он работал дома в своем кабинете, а иногда просто пропадал в своей конторе.
– Ну, сейчас много бумажной работы. Да и надо присматривать за персоналом.
– А разве нельзя кого-нибудь нанять для такого дела?
– Да, я так и сделал. Но все равно лучше держать дело под собственным контролем. Это дисциплинирует людей.
Я вспомнила, как Боунс застрелил одного из своих рабочих. Человеку сделалось плохо, и он даже не мог двигаться, но Боунсу было наплевать. И он просто всадил ему в голову пулю. Но насчет Кроу я была уверена, что он хорошо относится к своим людям.
– У меня торговые представительства по всей Италии, и все приходится инспектировать. А поскольку никто не знает, когда и куда я в следующий раз нагряну, то люди не расслабляются.
– Ты что, не доверяешь им?
Прежде, чем выпить, Кроу покрутил свой бокал. Едва пригубив, он поставил его обратно на стол и сказал:
– Я вообще никому не доверяю.
Он и мне советовал поступать точно так же. И был прав. Ведь мой собственный парень продал меня в секс-рабство. Я жила с мужчиной, спала с ним, говорила ему, каждое утро говорила, что люблю его. А он нанес мне удар в спину.
– Ты не должна быть такой наивной.
Да, больше я никогда не допущу подобной ошибки. Больше я никогда никого не впущу в свое сердце. Вся эта история убедила меня, что люди изначально злы и никогда не бывают добрыми – хотя раньше я верила в это. Я даже видела двух женщин, которым было глубоко наплевать на мое рабское положение.
Кроу отложил вилку, хотя в его тарелке еще оставалась еда. Обычно он ел немного, но съедал свои порции дочиста. Но сегодня у него, видимо, не было аппетита. Он обвел меня взглядом, вглядываясь в каждую черточку. Иногда ему было достаточно просто взглянуть на меня, чтобы узнать мои мысли.
– Ты меня разочаровала.
Эти слова ранили меня больнее, чем когда он орал на меня в комнате.
– Да, я же человек. У меня, как и у всех остальных, есть чувства, эмоции… Я не такой бездушный робот, как ты. Твое известие напрочь выбило меня из колеи, и мне нужно время, чтобы хоть как-то оправиться.
– Ты разочаровала меня, потому что потеряла свой внутренний огонь. И что более всего мне обидно, что ты расстроилась из-за этого куска дерьма – твоего бывшего. Я тебя не узнаю. Ты перестала быть собой. Ты же всегда умела бороться до конца.
Я посмотрела ему в глаза. Мне было немного лестно – Кроу нечасто баловал меня комплиментами. Да, я сама была виновата: позволила себе расстроиться из-за Джейкоба. Но какой же нужен запас сил, чтобы вынести такое?
– Тебе никогда не понять, что я чувствую. Тебе не понять, что такое предательство.
– Я понимаю гораздо больше, чем тебе кажется.
Взгляд Кроу сделался угрожающим. Он хотел от меня большего, и его раздражала моя слабость.
– Я любила этого человека. Я жила с ним. И вот я узнаю, что он продал меня, чтобы покрыть свой карточный долг…
Я не смогла договорить и замотала головой. Все это было гаже некуда. Сама мысль о произошедшем причиняла боль. Из-за Джейкоба мне пришлось убить двух человек. Из-за него меня долго и страшно насиловал маньяк. Именно Джейкоб был непосредственной причиной моего невыносимого существования. И недели было очень мало, чтобы примириться с этим. Быть может, я никогда не смогу примириться…
– Не бери в голову, – твердо и непререкаемо заявил Кроу. – Перестань мучить себя из-за того, что ты все равно не в силах изменить. Не живи прошлым, живи настоящим. Да, я согласен, все это ужасно. Когда я читал информацию о тебе, я целую неделю был сам не свой. Но ты не должна отождествлять произошедшее с твоей личностью. Тебе нельзя сейчас сдаваться. Так что поднимайся и иди дальше. Ты сильнее обстоятельств.
Кроу все еще не понимал.
– Я страдаю не из-за того, что он сделал со мной. Меня мучает ощущение безнадежности. Мне некуда идти. У меня нет семьи, которая ждала бы меня. Нет доброго друга, который переживал бы. Джейкоб был самым близким мне человеком. А ему теперь все равно, жива я или нет, в Америке я или где-нибудь еще.
К горлу у меня подкатил ком.
– Мне некуда больше идти…
Я умылась и приготовилась ко сну. Раньше моя спальня олицетворяла для меня безопасный уголок, но теперь я ненавидела ее – за исключением времени сна. Единственное, что давало мне ощущение спокойствия, – это объятия Кроу.
Он был моим рыцарем, моим защитником, причем даже во сне. Но я не могла спать с ним каждую ночь. Пуговиц оставалось все меньше, и мне не хотелось промотать их сразу.
В дверь постучали. Уверенно, по-мужски.
– Войдите.
Я перекинула через плечо расчесанные перед сном волосы. Из одежды на мне была только футболка Кроу, которая была велика мне раз в десять и достигала коленей. Мне это не мешало. Напротив, было ощущение, будто он постоянно обнимает меня.
Он вошел в своих
