Няня для родного сына (СИ) - Фомина Татьяна

– Ангелина, – поправила на автомате.

– Да, хрен редьки не слаще! Аннелина, Ангелина, Мандалина. Сколько их у него было? Драть тебя надо было хворостиной, пока мелкая была! А я всё жалела! Вот теперь жалость моя боком и выходит!

– Ба!

– Что, ба?! Любовь у неё там! И что?! Где любовь? Завяла? А последствия остались?

Я едва не ревела. Бабушка всегда была прямолинейной, как сержант в армии. И иногда мне казалось, что в прошлой жизни она явно была главнокомандующим. Но сегодня она перешла все границы! Она так не ругалась, когда узнала о моей беременности, хотя я ожидала чего угодно! А сегодня узнав, что я рассказала всё Оле, она никак не могла успокоиться.

– Пойми ты, дурёха! Нет верной женской дружбы! Не было! Нет! И не будет!

– Почему?

– Да потому! Ты думаешь, что Соломина с тобой дружила по доброте своей душевной? Держи карман шире! Чтобы к «заморышу» твоему ближе быть! Она же чуть ли слюной не капала, когда на него смотрела! Это ты ничего дальше своего носа не видела, и видеть не хотела! А сейчас она руки от злорадства потирает, что тебе он не достался!

– Ба!

– Да, что ты заладила! Ба, да, ба! Помяни моё слово. Наплачешься ты ещё от своей Ольги.

Если бы я тогда знала, насколько ба окажется права! Но в тот момент поддержка подруги была мне очень нужна.

Я окончила университет, получила диплом и готовилась стать мамой. «Мама» мне нравилось больше, чем «мать-одиночка».

И, как ни странно, о Мартине я почти ничего не слышала. Знала, что в конце лета он женился. Только свадьба была не у нас в городе, а где-то на островах. По крайней мере, так поговаривали. Но точной информации не было, и мне казалось странным, что СМИ пропустили такое событие, как свадьбу единственного отпрыска Щегельских.

Я не знала, в городе он сейчас или остался где-то за границей, но пересечься, нисколько не боялась. Такие, как я, никогда не окажутся там, где жила семья Мартина. А Мартин, если и заезжал в наш район, то только когда мы были вместе.

Вместе.

– Моя, Вероника! Мы всегда будем вместе! Всегда! – Мартин поднял меня, шепча самые нежные слова, от которых не только кружилась голова, но и весь мир казался таким прекрасным.

А теперь у него есть невеста. Точнее, уже жена. И он шепчет те же слова ей.

Я коснулась затылком стены, стараясь как можно сильнее выставить живот. Иногда мне казалось, что малыш растёт не по дням, а по часам. Ведь нельзя быть таким подвижным. Поясница ныла, ноги гудели. Ни сидеть на диване, ни лежать, я не могла  – мешал живот. Единственным местом, где я могла притулиться, был бабушкин стул с высокой спинкой, который ба в шутку называла троном.

– О! Сразу видно прынц растёт! – съёрничала бабуля, когда впервые застала меня спящей на своём «троне».

– Почему принц? – сонно спросила.

– Потому что его царская попа может спокойно сидеть только на моём троне!

– Просто он высокий, и мне удобно! – попробовала снова закрыть глаза.

– Ещё бы не было удобно! На троне кому хочешь, будет удобно! А тут сам Щегельский растёт!

– Рябинин!

Меня очень раздражало, когда бабуля называла моего будущего ребёнка фамилией Мартина! Ведь она прекрасно знала, что он никогда не будет её носить.

Но и здесь ба оказалась права.

Глава 2.

– Ба! Мне плохо!

– Что же ты так орёшь?! Я уже не в том возрасте, чтобы меня пугать!

– Ба! Я рожаю!

– И что, орать  надо?! Ты что первая, которая будет рожать? Я тебе открою страшную тайну: ты – не первая! Так что не ори! А марш в ванную, умываться! Скорую вызвала?

– Нет, – пролепетала. Схватки отпустили, и мне стало легче.

– Да что же ты за человек такой?! Вместо того чтобы меня пугать, лучше бы машину вызвала!

Я послушно поплелась в ванную, а бабуля уже набирала номер «скорой». Почему-то у неё они сразу приезжали. То ли в её голосе, то ли в интонации было что-то такое, что заставляло людей подчиняться. Я так не умела. Даже Мартин в её присутствии стоял по стойке смирно.

Машина «скорой помощи» приехала быстро. Вещи были собраны уже давно, поэтому я без особой спешки поехала в больницу.

Оказавшись одна в роддоме, почувствовала страх. Всё-таки когда рядом была бабуля, мне было спокойнее.

– Фамилия, имя?

– Рябинина Вероника Андреевна.

Медсестра приёмного отделения как-то странно на меня посмотрела.

– Раздевайся и в душ!

Они что, сговорились все? Но это оказалось не самое страшное!

В палате, куда меня положили, роженица пела песни!

– «Хас-Булат удалой, бедна сакля твоя!» – орала прокуренным голосом будущая мамаша. – «Зо-ло-то-ю казной я осыплю тебя!»

Это было ужасно! Мало того, что совсем не до песен, так уж точно не в таком исполнении! Но сколько бы ей не делали замечаний, дамочка продолжала базлать во весь голос:

– «Дам коня, дам кинжал, дам винтовку свою….»

Вот про винтовку идея, кстати, неплохая.

Но, в итоге, ей начали подпевать, потому что схватки участились, а сдерживать крики не было сил.

– Боже, что за смена?! – хватался за голову врач. – Не роддом, а хор Турецкого!

– Эй! – позвала меня «солистка».  – Ты кого родила?

– Мальчика, – выдохнула.

– И я! А как назовёшь?

– Кирилл.

– А что? Красиво! Я тоже так назову! Не в обиде?

– Да, нет, – еле слышно пробормотала. Губы не слушались, глаза стали закрываться, и сил отвечать, совсем не осталось.

Это было похоже на сон. Потому что было легко и хорошо. Кирилл бегал по зелёной лужайке, пиная маленькими ножками мяч. Я сидела на пледе и перебирала волосы мужчины, голова которого лежала на моих коленях, и любовалась успехами своего сынишки.

Кирилл запнулся и упал, но тут же по лужайке разнёсся его заливистый смех. Теперь он начал кататься по траве. Кажется, его сегодняшняя одежда стирке не подлежит.

– Он такой забавный!

– И так похож на тебя! – ответила и посмотрела в голубые глаза… Мартина?

Резко проснулась и дёрнулась, но встать не смогла. Руки были замотаны, и я не могла ими пошевелить! Более того, я не могла встать, оказавшись привязанной к кровати, изо всех сил пыталась вырваться, но ничего не получалось. Хриплый крик вырвался из сухого горла, и я не узнала собственный голос.  Билась, пытаясь освободиться. Выцепила взглядом людей в белых халатах. Их лица были закрыты масками. Я кричала, чтобы меня отпустили. Резкая боль обожгла правое бедро и по телу начало разливаться тепло. Силы слабели. И я опять начала проваливаться в непонятное состояние между сном и реальностью.

Чей-то разговор доносился до моего слуха, но смысл слов ускользал. Цеплялась сознанием за реальность, но видимо укол подействовал, и я уснула.

***

Я так и не поняла, что меня разбудило. Попробовала пошевелить руками – они всё так же были привязаны.

– Ч-ш-ш! Не шуми! Всех разбудишь! – услышала я возле себя противный шёпот.

Резко открыла глаза и уставилась на женское лицо. Белые волосы были почти до плеч и торчали в разные стороны. Прямой нос, тонкие губы, и небольшие морщины между бровей говорили, что их обладательнице не так уж и много лет. На улице была ночь, но яркая полная луна заливала комнату светом, и фонарик на телефоне, который держала в руках незнакомка, позволял разглядеть её.

Она направила свет мне в лицо, и я невольно зажмурилась.

– Молодая совсем, – донеслось до меня, и свет перестал бить по глазам.

– Кто ты? – спросила пересохшими губами.

– Яра.

– Где я?

– А сама что не поняла ещё? – усмехнулась Яра.

Я обвела взглядом пустую комнату. Мебели не было никакой, решётки на окнах и я, привязанная к кровати.

– Догадалась! Вижу, – раздался противный смех.

– Но что я здесь делаю? И как попала? – спросила. Этого я не помнила. Я ничего не помнила!

– Как и все! Тебя привезли в полубессознательном состоянии, скорее всего накачанную транквилизаторами.