Евгений, Джек, Женечка (СИ) - Горышина Ольга

Голова больше не показывалась, но я не подходила к дивану — боялась, что вырву телефон и разобью к чертям собачьим.

— Я хочу в Москву…

— Скажи что-то новое!

Он молчал.

— Месяц, Ярик. Всего месяц. Мы только что были в Болгарии. В августе снова поедем на море, в Барселону. Имей совесть в конце-то концов. Ну хочешь, я тебя в спортивный лагерь отправлю?

Он наконец-то слез с дивана. Тощий, высокий… Переросток для тринадцати лет. Пока рот не откроет, все пятнадцать дашь. Каланча. Как и его папашка. У нас есть тут один такой. Мы его Шлангом за рост прозвали. Ну, дядя Степа милиционер было как-то не клево уже в наше время…

— Отправь меня в Москву. Мне нахрен не сдался твой Питер!

— Не смей со мной так разговаривать!

— А ты не смей мной командовать!

— Я тобой не командую. Я прошу тебя поехать покупаться. Это так трудно? На улице жара. Здесь духота. Ты еще полежишь под вентилятором, завтра с соплями будешь.

— Купи кондиционер!

Боже, я сдохну с ним до сентября…

— Ярослав, пожалуйста… А вдруг Егор тебе понравится? Ну ведь есть какой-то шанс, что вам будет вдвоём интересно? Я очень хорошо дружила с его мамой.

Он, конечно же, хочет купаться — он просто не может со мной не спорить!

— Хорошо…

Как лестница не проломилась под ним — не знаю. Наверное, сын Джека не лучше, вот папа и постарался укрепить дом по всем фронтам. Джек, блин… Почему я не могу о тебе не думать? Дом как дом! Старый снесен до фундамента. Здесь нет никаких воспоминаний. Хотя, конечно же, я сумею найти место, где стояла старая тахта, на которой мы в последний раз занимались сексом. Нет, любовью… Тогда мы это так называли… Тогда мы не были циниками.

— Не топай! — крикнула я, когда у меня над головой потолок заходил ходуном.

В кого он такой? Папа его ангел. В меня, что ли?

Я налила Женечке молока, дала печенья. Через полчаса она будет спать. Я не успею даже главу в книжке дочитать. Включу камеру и пойду провожать ее в конец озверевшего братика к Алиске.

Так и вышло.

— Оставь телефон дома!

Хватаю у порога и тащу обратно. Не ору — дочка спит, и грожу кулаком — огрызнись мне тут! Двину, а потом жалуйся папочке, плевать. Влад прекрасно знает, что ты не ангел!

— Украдут, новый не куплю!

Глупая угроза. Не раз уже воровали — папочка тут же покупал новый, ещё и круче модель. Но папа в Москве, а мама злая, как собака: такая действительно не купит. Поверил. Оставил. На столе!

Собаке приказала сидеть тихо. Она послушная. Почти не лает. Даже на посторонних, если тех пускают в дом. А вот на улице открывает варежку только так. Но это тоже собака Влада. Сослана в питерские болота вместе с сыном, но в отличие от Ярослава, кажется, навсегда. Владу некогда с ней гулять, а молодому хозяину влом.

— Мам, я точно должен с ними ехать?

Это Ярослав увидел дачу и тачку. У Алиски дом старый, сразу после войны построенный. Подлатанный со всех сторон. Машина, правда, ничего — Гольф, чуть ржавый. Но мы же в детстве могли не судить друзей по одёжке, ведь могли?

— Должен! — почти огрызнулась я.

В машине еще один ребенок, так что их папа будет аккуратным даже на ржавом ведре.

— Ждите нас через два часа! — объявил водитель с пивным брюшком.

Так что же — губит людей не пиво. Но на воде все будут осторожными. Я напомнила Ярославу далеко не заплывать. Он буркнул свое согласие, так и не повернув головы в сторону Егора, который, как взрослый, протянул ему руку для крепкого мужского рукопожатия. Ничего. Мой тоже повзрослеет. Со временем. С папочкой. Не со мной.

Мы с Алиской минуту смотрели вослед Гольфу, который разворачивался в шесть приемов на наших узких дорожках, а потом… Разошлись.

— У меня дочка спит дома одна. Мне нужно вернуться.

Я испугалась, что меня пригласят на чай и начнут расспрашивать. А мне было очень даже уютно в своем панцире успешной дамочки. Руки в карманы штанов хорошо влезали — не джинсы, лен, мятый… Так мы же на даче. Был бы ватник и холодно, надела б не задумываясь. А так майка с перевернутой бретелькой — мне же тут не быков очаровывать. Коров здесь отродясь не водилось.

Вот козы появились. Мы вчера встретили их с Женечкой у реки. Напросились молочка попробовать. С утра сходили за целой банкой. Может, вес наберем, а то пушинка — дунешь и нет ее, как меня в детстве. Женечка… Так хочется, чтобы она оставалась моей копией. И, главное, маленькой. Не хочу отдавать ее никакому мужику. А вдруг буду, как моя собственная мать — не будешь с ним встречаться и все тут! Он из плохой семьи! А чем семья плохая? Тем, что канаву между участками не поделили? Дураки…

На глазах слезы — вот же, стала сентиментальной дурой. И все из-за Ярика. Все нервы мне вымотал, папин сыночек! Жаль очки солнцезащитные на столе забыла — это все от солнца, не от воспоминаний. Нет их никаких, воспоминаний. Не может быть. Здесь просто родные места. Ведь на даче было столько всего хорошего и кроме Джека… И Джека здесь больше нет, он теперь испанец.

А мне бы руки вынуть из карманов, а то в моей юности говорили, когда у девки большие пальцы наружу, девка ищет парня… На подсознательном уровне. А я не ищу даже на сознательном. Не готова пока ни к чему серьезному, а несерьезного с ребёнком не замутишь. Да и не хочется, не сейчас… Да и вообще все нормальные мужики к сорока годам разобраны. И нормальные бабы сами от них не отказываются. Видимо мать права, и я ненормальная.

— Славка!

Я замерла. Застыла. Заморозилась. После того, как подняла глаза.

— Славка, ты? Откуда?

Родители давно продали дачу, чтобы перестроить дом на участке мужа сестры. Теперь жили там в большом теплом доме большой, но не всегда дружной семьей.

— Джек…

2. Евгений Сомов

Я не была уверена, что произнесла его имя… Но точно пошевелила губами, которые пересохли и потрескались. В единый миг. Будто я полжизни блуждала по пустыне в поисках оазиса.

— Что ты тут делаешь? — добавил он.

— Как что?

Он вытащил руки из карманов и ускорил шаг. Хотя куда спешить — от поворота дорожек от силы шагов десять. Успеть бы взять себя в руки, физически — чур меня!

— Да, конечно… Тоже к Шлангу на день рождения? Юбилей же! Первый из нас! Вспомнила старых друзей, москвичка? А я не понял, чья там еще машина стоит. Думал, первый приехал. Номера ж не московские… Сюрпризом? Мне не сказали про тебя. Пошла тоже пройтись по родным местам?

Хоть бы паузу сделал, если хочет получить ответ хоть на один из вопросов. Видимо, не хочет. Сюрприз… Приятный?

Джинсы. Футболка. Кроссовки… Почему я не могу поднять глаз к его лицу? Подняла — небрит. Почему, раз на день рождения приехал?

— Откуда ты-то появился? Прямиком из Испании? — с трудом выдавила я из себя растерянную улыбку. — Море надоело?

Ведь именно так должны встречаться старые друзья. Неожиданно. С улыбкой. И кучей вопросов, на которые не нужны ответы.

— Из Питера. Я уже год, как вернулся. Не срослось.

— А… Я не знала. И, дура, совсем забыла, что у Шланга в июне день рождения. Передавай от меня поздравления. Хотя, может, и зайду… Я никого ещё не видела…

— В плане? — опешил Джек. — Ты тут сама по себе? Твои ж дачу продали.

— Я другую купила.

— Вот как… Далеко же забралась. Из скорого не выпрыгнешь. Не делают тут остановок…

Он хотел, наверное, пошутить. Не получилось. У меня тоже, наверное, не получится сострить. Скажу правду.

— Я в питерский офис перевелась. Буду жить на даче до холодов. Для москвички это не расстояние.

— Ну да… Как-то не подумал… Так куда идёшь? Могу проводить, если по пути, — добавил тут же и отвёл глаза. — Хотел на нашу бывшую дачу взглянуть. Ностальгия, знаешь… Больно…

И снова наши взгляды встретились. О чем он? Что именно больно? Что в твоём доме живут чужие люди? Или что зря продал? Или? Тебе больно на меня смотреть? Мне — так очень.