Девочки влюбляются в мужчин (СИ) - Бойд Анастасия

Дверь за моей спиной скрипнула, и я услышала чьи-то шаги. Осторожные и мягкие. Шлейф приятного мужского одеколона заполнил комнату, и словно немного привёл меня в чувства. Я перестала засыпать стоя.

– Адамек! - вскрикнула Оливия, и я поняла, что здесь появился старший брат Милоша. Ему необязательно присутствовать при моей подготовке. Но я промолчала. Кто я в этой семье? Ассистентка, вылизывающая моё платье, запретила двигаться, поэтому я не взглянула на Адама, но она чуть слюной не изошлась, когда посмотрела в его сторону.

– Мама, я ведь просил называть меня Люциан, - недовольно ответил он.

– Сынок, тебя зовут Адам, и папе было бы приятнее знать, что ты с гордостью носишь имя, которое он тебе дал, а не которое ты у него забрал.

– Да Бог с ним... Это что ещё такое? - медленно проговорил он. Тон Адама резко изменился, будто что-то удивило его.

– Адам, прекрати! Не хватало ещё пальцем ткнуть в пани... - возмутилась Оливия, заговорив немного тише. – Это Микаэла, невеста Милоша. Не смущай её.

– Да плевать на то, кто она, - выдал он, и сердце дёрнулось от злости. Да что его могло так быстро разочаровать? Я была такой сонной, что даже не смогла развернуться и отстоять свою честь. У меня не было сил на это. – Что вы на неё взгромоздили? Столько лишних деталей, столько объёма... Бедная девочка сейчас рухнет! - возмутился Адам, и стало немного легче. Значит, дело было не во мне.

– Это платье мы покупали в самом трендовом салоне, где люди знают своё дело, - вздохнула Оливия, и хоть их разговор не был агрессивным, я немного испугалась, будто присутствовала при скандале. – Да и что бы ты в этом понимал? Это ведь не мужской костюм.

– Даже так? Попахивает сексизмом, мама, тебе не кажется? - надменно фыркнул Левандовский. Родители никогда не воспринимают своих детей, как профессионалов, даже если они добились в этом небывалых высот. Они готовы доверять любым бездарным чужим людям, лишь бы их ребёнок не подумал, что является авторитетом для родителей. Старо, как свет. – Дайте мне ножницы, немедленно!

– Адам, иди к гостям, я прошу тебя! Хватит командовать. У тебя для этого есть своё предприятие!

– Так. Выйдете-ка вы обе отсюда, - прошипел он, и я вполоборота повернулась, чтобы увидеть, как Адам выволок из комнаты свою мать и ассистентку, и запер дверь на ключ перед их носом.

Глава 2

А вот это уже интересно. Я даже немного взбодрилась. Оливия возмущалась за дверью, но быстро умолкла и ушла, вероятно, доверив меня старшему сыну.

Адам не смотрел на меня, исследуя комод, в поисках ножниц, которые вообще-то валялись у моих ног. Сказать ему или вдоволь насмотреться на то, как он озабочен идеей относительно моего платья? Красивый. Взрослый, но какой-то юный. Тёмные волосы, лёгкая щетина, глаза, кажется, зелёные. Классический костюм дополняли некоторые детали, придающие ему лоск. Нашейный платок. Весьма аристократично. Наверное, мне было понятно, почему о Люциане Левандовском ходят такие слухи – он невозможный ловелас и это очевидно. Он привлекательный обольститель. Он будто сошёл с глянцевых страниц журналов о мужской моде.

– Пан Левандовский, вы что-то потеряли? - неловко подала я голос. А мы ведь даже не поздоровались и нас не представили друг другу.

– Не волнуйтесь, милая пани, ваша свадьба будет спасена. Нужно только найти ножницы, - сосредоточено пробубнил он.

– Они здесь, - я указала пальцем на пол. Адам, так и не глянув на меня, схватил их и принялся за дело.

– Какой ужас... - приговаривал он, отрезая живые цветы, пришитые к переду корсета. – Какая безвкусица... Превратили хрупкую фигуру в огромную клумбу.

– Осторожнее, пожалуйста, - испуганно сказала я, наблюдая, как он резко обращается с ножницами.

Левандовский хмыкнул, будто обиделся моему недоверию. Присмотрелась. Действия резкие, но очень ловкие. Адам знал, что делал. Расправившись с цветами, он забрался под объёмный фатин и ощупал подкладку. Она была непрозрачной, трикотажной и выглядела совсем как обычная ткань для обтягивающего вечернего платья. Его руки случайно коснулись моих голых ног. Я не захотела надевать чулки. Я могла бы возмутиться из-за его прикосновений, но Адам был настолько сосредоточен на платье, что невозможно было подумать о какой-то пошлости с его стороны. Он сейчас меня не видит. Я всего лишь манекен, на который надели объект его вдохновения, и все действия Левандовского были чистейшей механикой.

– Я думаю, без этого дерьма будет гораздо красивее, - пробормотал Адам, и стал аккуратно срезать фатин у шва на талии.

Радикально. Я понимала, что не должна была молчать в такой ситуации, но мой рот напрочь отказался что-то говорить. Объёмная юбка упала на пол вокруг меня, и я взглянула вниз рассматривая себя сверху. Неужели, у Адама всё получилось? Красиво. Кажется... Место среза фатина было не очень аккуратным, и Левандовский стянул со своей шеи тёмно-голубой шёлковый платок, который оказался шарфом, и повязал на моей талии вместо пояса.

– Вот вам что-то украденное, и заодно что-то голубое, - довольно улыбнулся он, стоя на одном колене у моих ног, и наконец поднял глаза на моё лицо.

Глава 3

Его веки распахнулись чуть шире, и сразу же вернулись в прежнее состояние, будто Адам чему-то удивился, но не захотел показывать. Его искренняя улыбка превратилась в похабный оскал, и мне стало не по себе от того, что я почувствовала приближение чего-то странного. Он поднялся с колен, не отрывая взгляда от меня, взял за обе руки и осторожно потянул на себя. Я шагнула вперёд, переступив отрезанную ткань. И что дальше? Я неловко стояла на месте. Левандовский взял фату с трюмо и принялся тормошить её. Утреннее солнце становилось совсем ярким, пронизывая комнату, и я зажмурилась от пробившегося сквозь окно света.

– Отражается солнце сквозь дымку

На лице, умытом печалью,

Покрывая сверкающим пеплом,

Словно свадебной тонкой вуалью.

Никогда ни за кем не страдая,

Возводя в ранг любви миражи,

Он идёт за ней, не замечая

Глаз сквозь кружево вечной тоски.

Пока он читал эти стихи, то прицепил фату к моей прическе, и перекинул её, прикрыв моё лицо, пронзительно рассматривая. Оливия говорила, что он увлекается поэзией. Интересно, его ли авторства это произведение?

– Почему пани так печальна? - вкрадчиво спросил Адам, некомфортно приблизившись настолько, что заболела шея, когда я подняла голову, чтобы посмотреть на него. Левандовский был гораздо выше меня. Или же я была слишком мелкой.

– Пани не выспалась, - ответила я, и отбросила фату назад, открыв снова своё лицо.

– Провожала холостую жизнь?

– Боролась с творческими порывами.

– Как интересно. Рисование, проза, шитьё? Может быть, поэзия? - его интеллигентная речь плохо сочеталась с бестактной близостью и пристальным взглядом. Но в этом вопросе ничего плохого не было. Правда, не хотелось бы, чтобы Адам расценил наш общий интерес, как родство душ.

– Поэзия, - тем не менее, я не соврала, поймав его довольный взгляд.

– И кто же победил? - он немного отступил назад, и стало гораздо комфортнее.

– Как видите, не я, - ответив, я почувствовала, как подступает внезапный зевок, который сразу же принялась подавлять. Адам насмешливо скривился, видимо подражая моей мимике.

– Ну давайте уже! Ваше лицо сейчас не выдержит, - подтрунивал Левандовский, и я наконец сладко зевнула до щелчка в ушах, прикрыв рот рукой. Он заразился и тоже зевнул. – Прекрасно. Совсем другое дело. Может, вы хотите взглянуть, что у нас с вами получилось?

– Давайте попробуем, - опасливо ответила я.

Адам развернул меня за плечи, и я увидела себя в зеркале. О Боже... Это правда гораздо лучше, чем было. Как у него вышло превратить меня в русалочку из пафосной Золушки, с помощью таких поспешных и хаотичных движений? Шарф Адама сделал акцент на моей тонкой талии, и смотрелся абсолютно уместно. Прекрасно... Я растеклась в улыбке, рассматривая себя, что даже не сразу ощутила его руку на своём бедре. Адам снова оказался очень близко. Так. Это уже точно не в его компетенции. Видимо, я достаточно побыла покорной, и можно уже показать свои зубки.