Татьяна Герцик - Вынужденный брак

– Не волнуйся, она еще ребенок. Вот пооботрется, привыкнет, научится, и всё пойдет как надо. Ты, главное, не ругай ее. Она ведь такая впечатлительная девочка!

Вот и приходилось терпеть, когда впечатлительная девочка забывала о важных встречах или путала адреса в отправляемых партнерам письмах. И слова ей сказать не моги! На простой вопрос: где письмо от такого-то – она начинала хлюпать носом и с криком: Я не думала, что вы такой, дядя Женя! – кидалась в служебную комнатку при приемной, где заливалась горючими слезами.

В результате все важные письма генеральный директор хранил в собственном кабинете, а переписку перепоручил машинистке, увеличив ей оклад. И считал дни, оставшиеся до очередного поступления племянницы в университет, с ужасом думая о возможном провале.

Но сейчас сопрано обычно уверенной в себе девушки звучало на редкость робко, будто она пыталась отвечать невыученный урок. Четкий голос посетительницы, наоборот, разносился по всей немаленькой приемной, словно усиленный динамиком. Не желая того, генеральный услышал:

– Машенька, я понимаю, что он твой начальник и родич к тому же, но мне обязательно нужно попасть к нему по очень важному делу.

Секретарша всё же попыталась выполнить свой прямой долг и прошелестела:

– А по какому вопросу, Наталья Владимировна? Мне ведь нужно доложить Евгению Георгиевичу…

Посетительница твердо ответила, не допуская праздного любопытства:

– По личному, Машенька, по личному!

Та вконец смешалась и смогла лишь невнятно пробормотать:

– Понимаете, Наталья Владимировна, он ушел, а когда вернется, не знаю.

Судя по произведенному шуму, посетительница подвинула кресло поближе к журнальному столику, устраиваясь поудобнее. Сквозь шелест переворачиваемых страниц какого-то иллюстрированного журнала, во множестве закупленных специально для ожидающих аудиенции посетителей, Евгений Георгиевич расслышал небрежное:

– Ничего, я его обязательно дождусь!

Недоумевая, откуда такое настойчивое внимание к своей персоне и негодуя на странное поведение племянницы, главной служебной задачей которой было «не пущать», раз уж ни на что другое не способна, генеральный вышел из укрытия и шагнул внутрь приемной.

В кресле возле двери сидела чопорного вида дама средних лет в черном, застегнутом на все пуговицы костюме, белоснежной блузке и черных туфлях на низком каблуке. Собранные низко на затылке в тугой пучок русые волосы выглядели как искусственные: из прически не выбился ни один непослушный волосок. Развернутые плечи и слишком прямая спина говорили о ее готовности к тяжелой схватке.

Евгений Георгиевич немного призадумался: с кем же она приготовилась драться? Не с ним же? Они не знакомы, это точно. Он наверняка бы запомнил это незаурядное лицо. На улице стояла изнуряющая жара, и Евгений Георгиевич, чтобы не задымиться, был в одной светлой рубашке с короткими рукавами.

Но посетительнице, похоже, жара была нипочем. Она тика в тику подходила под некий стандартизированный образ учительницы: строгой, но справедливой.

При его появлении она подняла голову и посмотрела на него почему-то зло заблестевшими глазами. Он невольно отметил, что, если бы не холодное выражение лица, ее вполне можно было бы назвать хорошенькой: синие глаза и правильный овал лица делали ее похожей на известную актрису сороковых годов. Но враждебно приподнятые брови предупреждали: руками не трогать!

Он язвительно подумал, что для полного соответствия облику мудрого педагога ей не хватало круглых совиных очков, чтобы закрыть слишком синие для ее бледного лица и поэтому кажущиеся пронзительными глаза.

Женщина невольно внушала уважение и он, вместо того, чтобы с ходу отказаться от навязанной ему встречи, слегка поклонившись, корректно поинтересовался:

– Добрый день! Чем могу служить?

Посетительница встала, надменно вскинув круглый подбородок, и сдержанно попросила:

– Можно с вами поговорить? Конфиденциально?

Он устало кивнул головой, не понимая, почему соглашается, и попросил племянницу:

– Маша, приготовь нам кофе!

Та без обычной недовольной гримасы, к которой он за последние месяцы уже привык, с непривычной расторопностью бросилась в небольшую кухню, где с воодушевлением начала выдвигать ящики стола, выискивая самый дорогой сорт кофе.

Евгений Георгиевич с посетительницей вошли в кабинет. Мужчина воспитанно пропустил даму вперед, плотно притворил за собой двери и приглашающим жестом указал на черный кожаный диванчик напротив своего кресла. Она спокойно села, с достоинством уложив тонкие кисти на полированный стол.

У генерального появилась уверенность, что к стандартным просьбам о помощи, которыми его донимали директора различных муниципальных образований и представители общественных комитетов, этот визит отношения не имеет. Более того, он предчувствовал, что грядут неприятности. И большие.

Сел за свой стол, зачем-то переложил ручку с правой стороны стола на левую и только тогда вопросительно поднял глаза. Женщина оценивающе смотрела на него своими пронзительными глазами, и ему вспомнилась тридцатилетней давности защита дипломной работы, когда профессорша из конкурирующего университета, из вредности присутствующая на экзаменах, смотрела на него таким же неприятно-критическим взглядом, от которого он забывал прописные истины.

Подавив вспышку раздражения, нейтрально спросил:

– Что вас ко мне привело? – тут он сделал многозначительную паузу, намекая, что не плохо бы ей наконец сообщить ему, кто она такая и что тут делает, и сам посмотрел на нее так же вызывающе, как она на него.

Но она не смешалась, как он ожидал, а просто кивнула каким-то своим мыслям и представилась:

– Наталья Владимировна Торопова, как вы, думаю, уже догадались, учитель. Начальных классов. Когда-то учила и вашего сына.

Прозвучавшее в ее словах недовольство заставило его пристальнее взглянуть на ее сосредоточенное лицо. Она продолжала, глядя в окно, будто вспоминая те далекие дни:

– Правда, вы в те времена в школе не побывали ни разу, я это четко помню, потому что все отцы, бывшие в наличии, за четыре года хоть раз, да появились в школе. Не знаю, то ли это вы так заняты были, что вам было не до единственного ребенка, то ли вас жена до этого важного дела не допускала. Интересно, этот статус-кво сохранился и вы по-прежнему не в курсе, чем занимается ваш отпрыск?

Он растерялся. Таким тоном с ним разговаривала, бывало, мать, когда бывала им недовольна, но матери нет вот уже третий год. И вдруг он понял.

– И чем же вам досадил Юрий? Ведь вы из-за него ко мне пришли?

Наталья Владимировна перевела на него потемневшие глаза, и тем же менторским тоном произнесла: