Джейн Портер - Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство
— Конечно. Ты прекрасная мать.
Я услышала, как Люси шумно выдохнула:
— Спасибо.
Ощущение вины стало еще тяжелее. Я плохая подруга — недостаточно поддерживаю ее.
— Я могу свидетельствовать в твою пользу, если понадобится. А если адвокат тебе не понравится, обязательно скажи. Может быть, мы с Натаном подыщем другого.
Она молчала так долго, что я подумала, не оборвалась ли связь. Потом услышала шмыганье и поняла, что Люси плачет.
— Почему ты такая добрая?..
Она имела в виду — почему я такая добрая теперь. В достопамятные выходные я была куда менее милой, и мы обе это помнили. Возможно, виной тому мое недавнее унижение, но я болезненно сглотнула.
— Люди склонны ошибаться…
— Спасибо, Тэйлор. — И она зарыдала.
Мне стало только хуже.
— Люси, не надо, пожалуйста.
Сквозь слезы она едва произнесла:
— Мне пора.
— Удачи, Люси.
— Спасибо, Тэйлор… — Разговор оборвался.
Стоя на парковке, я чувствовала себя постаревшей на тысячу лет.
В горле у меня застыл комок, но я ничего не делала, просто стояла на месте, смотрела на фонтан, статую, студентов на скамеечках под большими тенистыми деревьями, и ненависть к самой себе все возрастала.
Вы думаете, мне это нравится?
Думаете, мне нравится постоянный стресс? Нравится все время волноваться? Планировать наперед, чтобы предвидеть любой кризис? Отслеживать каждый нюанс, чтобы ничего не сорвалось?
Ненавижу так себя чувствовать.
Ненавижу вечное стремление все контролировать, ненавижу свои страхи. Ненавижу взрывы кортизола и то, как сердце начинает колотиться, как нарастает напряжение, — в итоге кажется, что я сейчас убью кого-нибудь либо умру сама.
Только Натан и девочки знают, что мне может быть по-настоящему грустно. Никому другому я этого не открою. Это слишком опасно.
Глядя на часы, я поняла, что у меня есть полтора часа до того, как Анника заберет Тори из сада и отвезет домой. Брук и Джемма приедут на автобусе сорок минут спустя.
Впрочем, домой не хотелось. Не хочу сидеть одна в большом пустом доме. Я его очень люблю, но иногда чувствую себя потерянной, когда больше никого там нет.
Я вытащила из сумочки ключи и заметила карточку из массажного салона, которую девочки подарили мне на День матери. Я носила ее с собой, надеясь непременно использовать, прежде чем истечет срок годности, и теперь, кажется, время пришло. Я измучилась до крайней степени. Я была подавлена. И голодна. Еда утешает, но я знаю, что есть нельзя. Не хочу быть толстой. Но ведь за ленчем я почти не ела.
«Ступай на массаж, — сказала я себе. — Станет лучше, и ты успокоишься».
Правильно. Вечером — праздник в честь начала учебного года, и неизвестно, когда вернется Натан. Он еще не звонил, и я не знаю, когда он прилетит: сегодня или завтра.
Я позвонила в салон. Мне предложили сеанс шведского массажа в два часа. Чудесно. Я согласилась.
Массаж был божествен. Не слишком сильный и не слишком легкий.
В течение первого получаса я лежала ничком на столе и медленно дышала под счет: один, два, три. Я так расслабилась, что чуть не заснула, и тогда негромкий голос массажистки произнес:
— А теперь перевернитесь, миссис Янг.
Простыня осторожно приподнялась, я неуклюже легла на спину, и массажистка снова меня накрыла.
Она продолжала творить чудеса, и я снова едва не задремала. Через двадцать пять минут я оставила двадцать долларов на чай и неспешно вышла из салона. Мне так хорошо, я была спокойна и расслаблена. Вот какой мне хочется быть вечером: спокойной, расслабленной, уверенной.
Вернувшись домой, я порадовалась с девочками и с Анникой — пришлось напомнить ей, что Брук и Джемма должны сначала сделать уроки, а потом уже включить телевизор. Я забрала со стола в коридоре почту и понесла наверх. Журналы, периодика, счета. На большинстве из них значится имя Натана, но на кредитках стоит мое. Я открыла отчет по карте «Американ экспресс», пришедший сегодня.
Отчет длинный — две с половиной страницы. Прикусив губу, я взглянула, сколько мы задолжали.
Пятнадцать тысяч.
О Господи!
Я опустилась в кресло и разгладила перед собой страницы. Это скверно. Очень скверно. Как я могла потратить такую сумму? Пятнадцать тысяч за один месяц?
Опять?
Три месяца назад Натан, который никогда не теряет самообладания, сорвался на меня. Он лучший муж на свете, я ненавижу его расстраивать, честное слово, и изо всех сил стараюсь быть хорошей женой, но есть вещи… которые мешают мне стать идеальной.
Например, привычка тратить.
И постоянно сидеть на диете.
Большинство знакомых не знают о моей неспособности держаться в рамках бюджета и о том, что я помешана на сохранении фигуры. Я стараюсь скрывать то и другое от дочерей. Натан, конечно, в курсе. В конце концов, семейные финансы находятся в его ведении — и он со мной спит. Поэтому муж знает то, что я не собираюсь открывать остальным.
Я пообещала ему, пообещала, что больше не потеряю над собой контроль. Я думала, что сумею исправиться, что сокращу расходы, но, видимо, просто позабыла, сколько покупок сделала в августе.
Не знаю почему, но я сразу забываю о потраченных деньгах. Глядя на отчет, я вспомнила, сколько из них потратила на себя: стрижка — триста долларов; уход за кожей — тысяча долларов; дерматолог — тысяча долларов; туфли — полторы тысячи; купальник и новый костюм для йоги — пятьсот; персональный тренер — тысяча (я пропустила половину занятий, но все равно получила полный счет); педикюр и маникюр — сто; ужин с дочерьми — двести долларов, включая чаевые…
А остальные десять тысяч? Пять тысяч — на новую одежду для девочек. Балетная школа. Туфли для степа. Ленч в «Малиновке». Ужин в пиццерии «Калифорния». Вечеринка в честь дня рождения в «Медвежонке». Билеты в «Диснейленд» в марте. Цветы подруге на день рожденья. Ленч в честь еще одной подруги… Бензин, покупки книг через Интернет, бакалея, вино, всякие домашние мелочи, подарочные сертификаты, стильные безделушки и, разумеется, аксессуары к новым костюмам.
Натан меня убьет.
Я опустила голову на стол и заплакала. А потом, выплакавшись, пошла вниз и порылась в ящиках в поисках чего-нибудь сладкого. Я доедала четвертое печенье, когда зазвонил телефон.
Я взяла трубку. Это Натан.
Нужно ответить. Но я не могла. Телефон позвонил еще трижды, потом включился автоответчик.
Доедая шестое печенье, я вдруг спохватилась, с отвращением выплюнула печенье в раковину и включила воду.
Нужно держаться. Нельзя заедать горе.
Я взяла телефон и проверила входящие сообщения. Первое — от нашей домработницы. Она не сможет прийти завтра. Второе — насчет детского праздника, куда собирается Брук. Третье — от Натана. Он прилетит только завтра и обещает вечером позвонить в банк насчет моей кредитки, но я в любом случае не смогу ею пользоваться, пока он все не уладит.
