Галина Артемьева - Пуговица

Нет, этого Денька не хотел. Ему надо было, чтобы эти двое от него отвязались. Раз и навсегда. Он собирался дать им почувствовать собственную силу и решимость оставаться свободным. У него в голове проносились смутные предположения о том, как осуществить свою задумку.

— Посмотрим, как дело пойдет, — солидно ответил он названой сестре.

Одно он знал точно: нет у него права струсить. Фамилия у него такая — геройская. Давыдов. И имя потому и выбрали, чтоб стал он полным тезкой знаменитого героя войны 1812 года. Денис Давыдов! Дед ему все время говорил, что с таким именем и фамилией бояться ничего нельзя, иначе память героя опозоришь.

Мысль о герое придавала храбрости.

После уроков все получилось как бы само собой.

Денис и Рыся вдвоем вышли из школы. Птича тогда в очередной раз болела дома.

Тут же подскочили враги:

— Давай деньги, как обещал.

Денька откинул портфель в сторону, чтоб не мешал, оставшись с жалкой на вид полотняной сумкой в руках. Он сделал шаг назад, освобождая себе пространство для маневра, и крикнул:

— А ну, поберегись!

После этого он принялся вращаться вокруг своей оси, набирая скорость и силу, благодаря своему помощнику-Кирпичу.

Грабители поначалу ничего не сообразили и пытались сунуться поближе.

— Не подходи! — крикнул похожий на юлу Денька.

— Отойдите! У него там Кирпич! Волшебный! — завопила Рыся, боясь, как бы эти идиоты не попали под удар. — Заговоренный Кирпич! У него дедушка на войне был! Он слово специальное знает!!! Он его Деньке сказал!

И тут один из нападавших получил весомое доказательство могущества, содержащееся в невинном на вид мешке. Денька задел его, к счастью, несильно, поэтому тот просто упал, схватившись за плечо. Второй же вымогатель пустился в бега, только пятки засверкали.

— Ты как? — подскочила Рыся к поверженному врагу.

Денька прекратил вращение и стоял с диким решительным видом, слегка покачиваясь, видно, голова у него кружилась.

— Нормально, — печально отвечал четвероклассник, поднимаясь и отряхиваясь. — По руке вот сильно заехало.

— Друг у тебя больно смелый, как драпанул-то! — веско заметил Денька, кивнув в сторону бегства некогда отважного разбойника. — Я б с таким не стал дружить. Предатель.

— Это точно, — согласился неприятель, сплюнув. — Слабаком оказался. А ты правда слово знаешь?

— Сам же видел. Знаю. Со словом ничего не страшно, — подтвердил Денька.

— А мне скажешь?

— Нет. Его только от деда к внуку можно передавать. Для других в нем силы не будет. Я теперь только своему внуку скажу.

— Ладно. Ты… Давай знакомиться, что ли. Я — Серый, — представился бывший враг.

— Денис Давыдов, — весомо произнес победитель, пожимая Серому руку.

Мир был заключен.

Кирпич на самом деле оказался волшебным. Он-то и стал героем их собственных сказок, которых младшие обитатели убежища требовали от них каждый вечер:

— Что сегодня сделал Кирпич?

— А вы выучили, что вам велено? (Рыся заставляла младших учиться читать, считать и говорить по-английски, чтобы к школе они знали все лучше всех.)

— Выучили! Проверь!

И потом, когда все было проверено, исправлено, убрано, начиналась сказка.

Однажды утром Давыдов и Мухина шли в школу. Им не очень туда хотелось, потому что к Давыдову лезли старшие ребята. В прошлый раз они забрали у него деньги на завтрак и собирались теперь каждый день питаться за счет Давыдова.

— Может, мне вообще в школу не ходить? — вздохнул Давыдов.

— А учительница что скажет? — спросила Мухина. — Тем более сегодня контрольная по английскому.

— Надо идти, — согласился Давыдов.

— Ага, — подтвердила Мухина.

Давыдов все равно шел сердитый. Проблема-то осталась.

На дороге лежал Кирпич. Видно, строители уронили и не подобрали.

Давыдов пнул Кирпич со всей силы.

— Ой! — закричал мальчик и запрыгал на одной ноге.

— Ой! — закричал кто-то снизу. — Ты чего пинаешься? Чего я тебе сделал?

У Давыдова даже боль прошла.

— Это кто? — спросил он.

— Ты что? Не видишь? Это Кирпич! — ответила Мухина.

— Это он разговаривает? — не поверил Давыдов.

— Ну, не я же! У меня голос другой! — сказала Мухина.

— Извините, это вы сейчас со мной говорили? — обратился Давыдов к Кирпичу.

— А то кто же? — недовольно воскликнул Кирпич. — Идешь, пинаешься и даже прощения не просишь!

— Простите, пожалуйста! — уважительно произнес Давыдов. — Я… я просто думал, что вы — Кирпич…

— А я кто? — ворчливо произнес Кирпич.

— Кирпич, — сказал Давыдов.

— Ну, вот. И нечего было пинаться!

— Простите! — повторил Давыдов, у которого от удивления глаза на лоб полезли.

— А хотите, — предложила Мухина, — мы вас отнесем, куда скажете. А то вам на дороге лежать неудобно. Кто-то еще может пнуть. У нас тут много во дворе умных…

Она укоризненно посмотрела на Давыдова.

— Я один, — сказал Кирпич. — Некуда мне идти. Совсем один. Можете меня с собой взять, если хотите. Я вообще-то волшебный.

— Не может быть! — сказала Мухина и чуть не упала в обморок.

— Подожди, не мешай, — отодвинул ее плечом Давыдов. — Дай я спрошу. А вы что умеете делать? Какие волшебства?

— Какие-какие, — проворчал Кирпич. — Всякие. Если только со мной вежливо обращаются. И не бьют ногами.

— Простите меня, пожалуйста, — торопливо повторил Давыдов. — Тогда можно я вас сейчас подниму и положу в специальный мешок?

— Конечно, можно, — подтвердил Кирпич. — Чего мне тут лежать в пыли-грязи? У вас тут что? Улицы никто не метет?

— Метут, — не согласилась Мухина, поднимая Кирпич. — Ох, какой вы тяжелый… Метут… Просто рано еще…

— А что надо сказать или сделать, чтобы вы совершили волшебство? — спросил деловито Давыдов, освобождая для Кирпича сумку для сменки.

— Прежде всего надо сказать «пожалуйста». И потом очень-очень вежливо изложить свою просьбу. А после просьбы не забудьте добавить «дорогой Кирпич». Вот и все.

— Можно я попробую? — нетерпеливо спросила Мухина.

— Конечно, — согласился Кирпич.

— Пожалуйста, сделайте так, чтоб наш двор стал чистым-чистым, дорогой Кирпич!

— Нет проблем, — ответил Кирпич.

И в тот же миг во дворе поднялся ветер, просто настоящий вихрь. И в мгновение ока весь мусор, пыль, бумажки и окурки исчезли, унесенные ветром.

Двор сиял чистотой.

— Вот это да! — воскликнули хором Давыдов и Мухина. — Ничего себе дела! Спасибо, дорогой Кирпич.