Шикарный мужчина. Инструкция по эксплуатации - Мария Сергеевна Коваленко
Гордей выходит из тачки. Распахивает пассажирскую дверь и как куль с картошкой устраивает меня на сиденье.
– В доставке не нуждаюсь! – резко отстегиваю ремень и пытаюсь встать.
– Ого! Вот это турбонаддув! У тебя уши от злости дымятся. В курсе?
Он снова застегивает на мне несчастный ремень и, закрыв дверь, тут же ее блокирует.
– Выпусти! – стучу в стекло. – Я с тобой никуда не поеду!
– Я тебя вчера отпустил. – Этот нахал обходит машину. Садится рядом и опять блокирует дверь. – На сегодня уговора не было.
Бессовестно обхватывает мою голову своими загребущими руками и смотрит в глаза.
– Я с тобой вообще ни о чем не договаривалась. – Не позволяя целовать себя, отворачиваюсь вправо. – Самодур!
– А я еду в ресторане заказал. Хотел тебя деликатесами накормить.
Целует в скулу. Скользит губами ниже. Прикусывает подбородок.
– Если бы ты только знал, какая я злая. – Задыхаюсь. Сама не знаю, от чего.
– Понял. – Так и не добравшись до губ, Гордей отпускает меня и, резко стартуя, бросает: – Значит, вначале будем жестко трахаться, а потом вкусно есть.
Глава 22. Рекомендуемые режимы работы
Настя
Ярость булькает во мне всю дорогу. Обжигает изнутри, как лава.
Злюсь на себя и Валентину, на босса и Гордея... Кажется, на весь свет. Не спасают внимательные взгляды моего водителя, его обещания накормить морскими гадами и попытки погладить по колену.
Маленький заводик по производству гнева работает во мне без перерыва до самого конца поездки.
А когда въезжаем во двор большого частного дома и останавливаемся... Я не знаю, что на меня находит. Сама поворачиваюсь к Гордею. Скидываю ремень безопасности. И, кажется, слетаю с катушек.
Сплетаемся в тугой комок из двигающихся тел прямо на сиденьях. Целуемся до исцарапанных зубами губ. До дикой тянущей потребности между ног и до парочки синяков от неудачных пируэтов.
– Обожаю, когда ты злишься! – мерзавец и не скрывает своей радости.
Не прекращая целовать, он стягивает с меня брюки, ныряет ладонью под кружево белья и без прелюдии насаживает на свои пальцы.
– Сволочь! – выгибаюсь я с криком.
– А ну покажи, какая ты в гневе! – подначивает, начиная толкаться все быстрее и быстрее, трахая меня под разными углами с мастерством заправского кукольника.
– Прибила бы!
Тяну через голову его футболку. Швыряю ее куда-то назад и жадно кусаю подлеца в мощное бугристое плечо.
– Тигрица моя! – свободной рукой Гордей шлепает меня по ягодицам. – А такую тихую кошечку изображала при первой встрече. Обманщица.
Он подставляет под мои зубы второе плечо и добавляет третий палец. Таранит мою несчастную вагину так жестко, словно искры высекает.
– Псих… – я не отказываюсь от «угощения». Вновь кусаю. Не до крови, но чувствительно. Как зверушка, быстро зализываю рану. И скулю.
– Бешеная!
Гордей ловко скользит языком вдоль шеи, отчего меня пробирает дрожь. Коротит, как от удара током.
– Тебя в тюрьму надо. За изнасилование в особо извращённой форме, – всхлипываю.
– Жаловаться поедешь? – Безумец кладет мои пальцы на свою ширинку и вынуждает сжать. – Или сперва доставишь удовольствие?
– Заслужи!
Не узнаю себя. Слишком смелая от злости. Слишком нахальная. Не я, а кто-то другой. Очередная жертва раздвоения личности!
– Бессердечная!
Гордей резко откидывает сиденье назад и склоняется надо мной сверху.
Мгновение ждет. Рассматривает, как незнакомку. С плотоядной ухмылкой, с блеском в глазах. Ест меня голодным взглядом. А затем, не дав опомниться, расстегивает свои брюки и достает налитый член.
– А ты только показать, или действовать будешь? – кажется, я окончательно сошла с ума.
Труд сделал из обезьяны человека. А стресс на работе превратил этого хомо сапиенса в какое-то похотливое животное.
– Я честно хотел выдрать тебя на кровати. Как полагается.
Не тратя больше ни секунды, Гордей вынимает из бардачка пачку презервативов. Быстро вскрывает и, достав один, раскатывает латекс по стволу.
– Как полагается, у меня уже было, – облизываю губы.
– Тогда принимай, как заказала!
Он разводит мои ноги и одним толчком входит на всю глубину.
– Чу-до-вище... – стону я, задыхаясь от кайфа.
– Все для тебя... детка. – Гордей на миг выходит и тут же вламывается в меня с тем же напором.
Резко, глубоко и до слез.
– Монстр... – хриплю, хватаясь за его плечи. Прячусь в этом потрясающем мужчине от самой себя. Растворяюсь в нем.
– Только к твоим услугам.
Он меняет темп. Начинает двигаться еще быстрее. Вколачивается в меня так дико, будто весь день копил в себе это сумасшествие. Словно тоже дошел до точки и отпустил тормоза.
Хныкая и скуля, я выгибаюсь. Позволяю ему проникать еще глубже. Как последняя извращенка смотрю на движения члена. Шалею от того, как он врезается между нежных складок. Выходит... Снова входит... Большой, красивый. И тут же полностью погружается в вагину.
Кусая губы, чтобы не заорать, вдыхаю наш терпкий солоноватый запах. И плыву.
Горячо, бессильно, до слез в два ручья.
До освобождения, которое тяжелым катком размазывает все тело.
Да едва слышного:
– Да-а-а...
И тряски.
Глава 23. Перезагрузка оборудования
Настя
После секса лежим в машине. Не знаю, сколько минут. Может – пять, а может – пятнадцать.
Гордей подо мной, а я, как на анатомическом матрасе – сверху. В голове плывут картинки из порно, мыльных опер и моих школьных фантазий на тему «вот бы меня кто-нибудь так».
До сегодняшнего дня это «так» существовало только в воображении. С Денисом я никогда в жизни не осмелилась бы вести себя настолько раскованно. А с Гордеем – испортилась в самом сладком значении этого слова.
– Тигрица моя, как ты? Полегчало? – звучит в тишине хриплый бархатный голос.
Потершись лбом о каменную грудь, я сладко зеваю.
– Чуть-чуть, – вру.
– Недоработал?
– Так, размял...
На самом деле я как масло в горячем блинчике. Уже растаяла и растеклась. Но этому роскошному самцу необязательно знать, что он со мной сотворил.
– Понятно.
Оставив меня на сиденье, Гордей распахивает дверцу машины, выбирается наружу и начинает застегивать штаны.
Я с грустью наблюдаю за этим мероприятием. Голым он мне нравится больше. Однако долго грустить никто не позволяет.
Справившись с ширинкой, мучитель подхватывает
