Девочка из прошлого - Тала Тоцка
— Кто это? — спрашиваю шокировано.
— Это Амир Айдаров, сын Руслана Айдарова. Сначала все считали его сыном Рустама, его брата. Совсем недавно выяснилось, что произошла какая-то путаница в роддоме, я не сильно вникал. Но ты посмотри на этих троих!
«Эти трое» — Катя, Майя и тот мальчик? Амир?
— Фото старое, здесь Амиру полтора года. Какое нашли, такое и прислали. Он перенес пересадку костного мозга, сейчас вроде как в состоянии ремиссии.
Содрогаюсь от ужаса как всегда, когда слышу о детских болезнях. Никто от такого не застрахован, остается лишь молиться, чтобы эта беда не коснулась моего ребенка.
— Но ты только посмотри, какие у вашего деда гены, — Феликс забирает обратно телефон и потрясенно рассматривает фото ребенка. — Ладно Айдаровы, они близнецы, ясно, почему дети между собой похожи. Но Ольшанский! И его дочка тоже копия Усмана Айдарова.
Я тоже не могу прийти в себя от удивления. Это правда, ни моя мама, ни мой отец, ни мама Демида, ни мы с самим Демидом нигде не проявились в чертах нашей с ним дочери. Зато все дети троих братьев оказались похожими на своего деда.
— Так не может долго продолжаться, Ари, — Феликс выключает телефон и прячет его в карман. — Сколько ты ещё будешь от него бегать? Ты не сможешь прятать дочь от отца всю ее жизнь.
— Феликс, мы с тобой это уже обсуждали, — изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие.
— Обстоятельства изменились. Демид уже в теме. Да, пока он пошел по ошибочному пути. Он не стал сам делать анализ ДНК, отправил братьев. Пока ему в голову не приходит связать девочку, которую он видел в торговом центре, с тобой. Но как много пройдет времени, прежде чем он докопается? Как думаешь?
— Не докопается. Он не знает, что я была беременной. Он никогда не узнает, что это я родила Катю. Кати вообще нет, Феликс. Есть Деви. Она моя воспитанница.
— А когда она вырастет и спросит, где ее папа, что ты ей скажешь? — Феликс оседлал своего любимого конька и слезать явно не собирается. — Когда узнает, что у неё есть брат и сестра, и что они похожи между собой так, что их можно принять за тройню?
— Когда спросит, тогда и решу.
— Уверена, что она тебе скажет «спасибо»? Ты не должна так поступать с ней, Ари. И... — Феликс запинается, — и с Демидом тоже.
— Не лезь, Фел... — сдавливаю переносицу, мотаю головой. — Пожалуйста, мы же сейчас поругаемся, а у меня на это нет сил.
— Я ещё тогда был против вашего плана с отцом, — сегодня он просто так не готов сдаваться. — Ещё несколько лет, и Катя спросит, почему ты по документам не ее мама, а опекун. И если тайну знает больше, чем два человека, она когда-то обязательно перестанет быть тайной.
— Ты просто не знаешь... — в висках невыносимо стучат молоточки, отдавая в затылке. — У Демида все хорошо. Все просто отлично. У него нет недостатка в женщинах.
Говорю, а перед глазами стоит Демид, который держит на руках маленькую девочку. Он смотрит на неё с такой нежностью и любовью, что у меня захватывает дух. Особенно от того, насколько это контрастирует с его обычным выражением лица — серьезным, собранным и немного грозным.
— Может и не знаю, — кивает Феликс, — зато я вижу, как между вами искрит. И знаешь что...
— Что? — вскидываюсь, прогоняя видение, которое не прогоняется.
— Сколько бы баб ни было у Ольшанского, счастливым он не выглядит.
Я знаю, что Феликс с удовольствием добавил бы «И ты тоже не выглядишь». Но мой друг сегодня решил проявить милосердие. Решил, что хватит меня добивать. Сегодня мы хотя бы обошлись без моего сравнения с собакой, лежащей на копне сена. Которая и сама его не ест, и других не подпускает.
Что ж, и на том спасибо. К слову, совершенно нелогичное сравнение, хоть сам Феликс так не считает.
Закрываю глаза, откидываюсь на спинку сиденья, а видение никуда не исчезает. Грудь сдавливает, я не могу не думать над словами друга. Просто не могу.
Потому что девочка на руках Демида из моего видения — не Майя Айдарова, а наша с ним дочь. И как бы я ни упиралась, в словах Феликса таится горькая правда.
Демид был бы не самым плохим отцом для Кати.
Нет, я к нему несправедлива. Он был бы хорошим отцом. Я сама сегодня это увидела собственными глазами.
Но как теперь все это разрулить, я представляю очень слабо.
Мне надо увидеть свою дочь, обнять ее, почувствовать ее тепло. Я успокоюсь, ко мне вернется способность здраво мыслить, и тогда я все обдумаю.
Обещаю.
Глава 10-1
Катя спит, свернувшись клубком, а я лежу рядом и вслушиваюсь в детское сопение. Я укладывала дочку спать, читала ей сказку, пока она не уснула. Теперь можно уйти к себе, но я не могу от неё оторваться. Я так люблю свою малышку, что на глаза наворачиваются слезы.
Кто-то скажет, что так нельзя, что чрезмерная родительская любовь часто превращается для ребенка в удавку. Но меня мало волнует кто и что говорит. Катя слишком мне дорога, чтобы я обращала внимание на чьи-то слова.
Моя мучительная, болезненная, разрушающая любовь к ее отцу трансформировалась в беспредельное, безмерное чувство, которое я испытываю к своему ребенку. Наверное, если бы я так сильно не любила Демида, я бы не забеременела.
Мы предохранялись, почти всегда. Я до сих пор не знаю, когда и в какой момент проскочила Катя. Но зато теперь я точно знаю, почему она выжила после своего преждевременного рождения, и кого я должна за это благодарить.
Сильные гены. Я видела это своими глазами. Если бы мне рассказали, не поверила бы. Трое детей от разных мужчин и женщин, а похожи между собой как близнецы.
Не могу не думать о том, что сказал бы Усман Айдаров, если бы увидел своих внуков. Как не могу не думать о том, на кого были бы
