Логово дьявола - Анна Зайрес
Она смотрит на меня, потом качает головой. «Людмила, да. Ты учитель Славы? У нее русский акцент еще сильнее, чем у мужа, а ее круглое румяное лицо напоминает мне расписную матрешку, одну из тех, у которых внутри другие куклы, как слои лука. Я предполагаю, что ей около тридцати пяти, хотя ее кожа настолько гладкая, что она могла бы легко сойти за десять лет моложе.
«Да, привет. Я Хлоя. Подойдя, протягиваю руку. "Рада встрече."
Она осторожно сжимает мои пальцы и слегка трясет мою руку, когда я спрашиваю: «Ты не знаешь, где Слава, и не позавтракал ли он уже?»
Она непонимающе моргает, поэтому я повторяю вопрос, стараясь произносить каждое слово.
— Ах да, Слава. Она указывает на большое окно слева от меня, которое выходит на переднюю часть дома, где я припарковала свою машину. Только машины нет. Я хмурюсь, но потом понимаю, что Павел, должно быть, перепарковал его вчера, когда принес мой чемодан.
Мне придется спросить его, где она, вместе с моими ключами от машины. Я не думаю, что они когда-либо вернули их мне.
Прежде чем я успеваю задать вопрос Людмиле, я замечаю свою юную ученицу. Он мчится по подъездной дорожке, а за ним по пятам следует Павел. Мужчина-медведь несет на крючке огромную рыбу, а у мальчика такая же широкая улыбка на лице. Они вдвоем, должно быть, порыбачили ранним утром.
Я украдкой смотрю на часы на микроволновке и вздрагиваю.
Нет, не раннее утро. Скорее в середине утра.
Уже почти десять.
Мой желудок урчит, как по команде, и улыбка рассекает круглое лицо Людмилы. "Есть?" — спрашивает она, и я киваю, печально улыбаясь в ответ.
По крайней мере, мой желудок говорит на универсальном языке.
— Ничего, если я возьму что-нибудь? — спрашиваю я, указывая на холодильник, но Людмила сама суетится и достает тарелку с чем-то вроде фаршированных блинчиков.
"Это хорошо?" — спрашивает она, и я благодарно киваю. Я не придирчивая едок, и если эти блины хоть чем-то похожи на вкусную русскую еду, которую я ела прошлой ночью, я буду на седьмом небе от счастья.
— Спасибо, — говорю я, подходя, чтобы взять у нее тарелку, но она ставит ее в микроволновку и указывает на стойку за раковиной.
"Идти. Садись. Я делаю для тебя.
Я еще раз благодарю ее и сажусь на один из барных стульев за стойкой. Я не хочу быть обузой, но из-за языкового барьера мой вежливый протест может быть истолкован как отказ или неприязнь.
"Чай? Кофе?" она спрашивает.
"Кофе, пожалуйста. С молоком и сахаром, если есть.
Она принимается за приготовление, а я осматриваю кухню. Он такой же современный, как и остальная часть дома, с глянцево-белыми шкафами, серыми кварцевыми столешницами и черными приборами из нержавеющей стали. Часть большого кухонного острова посередине занята длинным рядом трав в горшках, а над ними искусно нависает винный стеллаж с разнообразными бутылками.
Через минуту гудит микроволновка, и Людмила приносит мне блюдо с блинами, чистую тарелку, приборы и банку меда.
«Вау, спасибо», — говорю я, когда она накрывает для меня один из блинчиков, поливает его медом, а затем изображает, что я разрезаю и ем его. «Это выглядит потрясающе».
Я отрезаю кусок блина и изучаю его содержимое. Он похож на сыр рикотта с изюмом, и когда я кладу кусок в рот, я нахожу его одновременно сладким и пикантным — и даже более вкусным, чем я ожидала. Мой живот снова урчит, громче, и Людмила усмехается при этом звуке.
"Тебе нравится?"
— О, да, спасибо. Это так хорошо, — бормочу я, уже набив рот вторым укусом, и Людмила удовлетворенно кивает.
"Хорошо. Ты ешь. Настолько мала." Она машет руками в воздухе, словно измеряя размер моей талии, и неодобрительно ц-цк. "Слишком маленькая."
Я неловко смеюсь и принимаюсь за еду, а она возвращается к мытью посуды. Забавно, ее тупая критика моей фигуры, но тоже правда. Я всегда была стройной, но после месяца случайных приемов пищи я стала совершенно худой, мышцы на моем теле тают вместе с тем небольшим количеством жира, что у меня было. Даже добыча, которую я когда-то считал слишком заметной, теперь почти не видна; Мне, вероятно, придется сделать миллион приседаний, чтобы вернуть его.
Что я и сделаю, когда все это закончится.
Если это когда-нибудь закончится.
Нет, не если. Я отказываюсь так думать. Я зашла так далеко, ускользая от преследователей, несмотря ни на что, и теперь все налаживается. Впервые с тех пор, как начался этот кошмар, я проспала всю ночь, у меня сытый живот, и я нахожусь где-то, где меня не могут устроить из засады. И через шесть дней я получу свою первую зарплату, а вместе с ней и больше вариантов, включая уход отсюда, если это то, что мне нужно сделать, чтобы быть в безопасности.
Если тьма, которую я почувствовала в Николае, была чем-то большим, чем продукт моего воображения.
В этой светлой, залитой солнцем кухне мои опасения по поводу мафии кажутся преувеличенными, иррациональными, как и мой вывод о том, что он хочет меня. Как заметила Людмила, я выгляжу не лучшим образом, и я уверена, что такой богатый и великолепный мужчина, как мой работодатель, привык к красавицам мирового уровня. Чем больше я думаю об этом, тем больше кажется, что мое влечение к нему могло привести к тому, что я неверно истолковала ситуацию прошлой ночью. Ласкательное имя, наводящие вопросы, низкий соблазнительный тон его голоса — все это могло быть следствием культурных различий. Я мало что знаю о русских мужчинах, но, возможно, они всегда так относятся к женщинам — так же, как возможно, что богатые русские привыкли иметь охрану из-за высокого уровня коррупции и преступности в их стране.
Да, наверное, это так. Со всем стрессом последнего месяца я дал волю своему воображению. Зачем мафиозной семье поселиться здесь, в этой отдаленной глуши? Нью-Йорк, конечно; Бостон, вполне вероятно. Но Айдахо? Это бессмысленно.
Покачав головой своей глупости, я допиваю остатки блинов и пью кофе, приготовленный Людмилой. Затем, впервые за несколько недель чувствуя себя приподнятой и полной надежды, я встаю, несу посуду в раковину, куда Людмила выносит ее, несмотря на мои протесты, и отправляюсь на поиски моей ученицы.
Я могу сделать это.
Я действительно могу.
На самом деле, я с нетерпением жду этого.
Я сворачиваю за угол в гостиную, быстро иду, когда натыкаюсь
