Реши это - Мэри Калмз
Когда я повесил таблички с тремя его платиновыми пластинками, он был раздражен, но позже я увидел, что он стоит и смотрит на них. Я хотел вдохновить его, и, надеюсь, это помогло. Альбомы «Оправдание для того, чтобы ничего не делать», «77 по Фаренгейту» и «Вся эта тишина» я скачал и прослушал, и они оказались гораздо лучше, чем я предполагал. Песни «Кавалерийский синий» о парне, который ждет спасения из камеры смертников, и «На счет три», ода любви к музыке с друзьями, стали двумя моими любимыми. Я, по понятным причинам, держал это при себе, поскольку он почти шипел, как кошка, всякий раз, когда я приближался к нему.
Пару ночей спустя, когда я ложился спать, он остановился в дверях моей комнаты.
– Что? – спросил я, причем мой тон был жестче, чем нужно, но день выдался особенно боевым, и словесный волейбол истощил мое терпение до предела.
– Ничего, не бери в голову, – рявкнул он, проходя мимо.
Я услышал, как захлопнулась его дверь, и, поспорив с собой несколько минут, встал, чтобы поговорить с ним.
Постучав, поскольку мы заключили сделку в июне, и с тех пор я держался подальше от его комнаты, я подождал, пока он скажет мне войти.
Я встал в дверях.
– Прости, что набросился на тебя; это было глупо. Так в чем дело?
Он сидел на своей кровати и выглядел... потерянным.
– Я просто хотел сказать, что ценю то, что ты повесил мои альбомы.
– Не за что.
– Я всегда думал, что выставлять их на всеобщее обозрение - это как петь себе дифирамбы, хвастаться, понимаешь? Я думал, что люди сочтут это дурным тоном.
– Да, но большинство больших звезд вешают свои пластинки на стену, по крайней мере те, кого я видел в журнале Rolling Stone или в специальном выпуске программы Барбары Уолтерс.
Я слегка улыбнулся.
– Было приятно их увидеть.
– Хорошо, – сказал я, улыбаясь ему.
Он вздохнул, прикусив нижнюю губу.
– Что-то еще?
Быстрое прочищение горла.
– Да. Почему ты всегда оставляешь дверь своей спальни открытой? Неужели ты думаешь, что я попытаюсь сбежать посреди ночи?
– Нет, – заверил я его. – Я оставляю ее открытой на случай, если я тебе понадоблюсь, малыш.
Он мгновенно нахмурился.
– На случай чего? Что мне будут сниться плохие сны или еще какая-нибудь хрень?
– Не знаю, может быть.
– Потому что я маленький ребенок, который боится темноты?
– Ну, сейчас ты точно ведешь себя как ребенок, – простонал я, отталкиваясь от дверного косяка, закатывая глаза и закрывая за собой дверь.
Вот тебе и перемирие.
****
Он пригласил друга на ужин, и я не стал мешать, оставшись в своей комнате, чтобы двое мужчин могли посидеть во внутреннем дворике и поужинать наедине, а позже искупаться под звездами. Мне это показалось романтичным, и, поскольку Марисоль подавала на стол, и Тони тоже был там, я решил, что не буду мешать, пока у меня есть что-нибудь на десерт, и я играю в «Слова с друзьями» с Кроем.
Я был на кухне, готовя десерт, в старых джинсах, футболке и с босыми ногами, когда двое мужчин вошли, смеясь.
– О, – сказал тот, которого мне не представили, увидев меня. – У тебя есть другая компания? – спросил он Ника.
– Нет, – быстро заверил его Ник. – Он просто еще один телохранитель.
Формально для Ника это было правдой, так что я улыбнулся и вернулся к попыткам составить удивительное слово, которым можно было бы поразить Кроя.
Они прошли по коридору в комнату Ника, и я услышал, как закрылась дверь. Не прошло и пяти минут, как кто-то прочистил горло.
Подняв голову, я обнаружил, что Ник стоит у входа на кухню.
– Да? – спросил я его.
– Извини, что так получилось с телохранителем.
– Все в порядке.
Он поморщился.
– Нет. И нехорошо так говорить о парнях, которые на самом деле защищают меня. Это было дерьмово.
– Ну, тогда спасибо. Я ценю извинения.
Скрестив руки, он уставился на свои ноги.
– Что-то еще?
– Ты можешь закрыть свою дверь на ночь?
– Конечно, если хочешь.
Он быстро кивнул и ушел, но не прошло и двух минут, как он снова вернулся.
– Давай угадаю. Вы, ребята, хотите мороженое в постель?
– Почему ты здесь в этом? – спросил он, проигнорировав мою колкость.
Я прищурился на него.
– В чем?
Он сердито показал на меня жестом.
– На мне джинсы и футболка.
– Да, но на этих джинсах больше дырок, чем... и чья это футболка, потому что она не может быть твоей. Она, кажется, на три размера меньше.
– Уходи, – приказал я ему. – Иди и оттрахай своего парня.
– Он не мой парень, – ледяным тоном сказал он. – Ни один мой парень не будет спать с кем попало, пока я нахожусь в реабилитационном центре, ни разу не навестив меня.
Я хмыкнул.
– Что?
– Нет, ты прав, – сказал я через мгновение. – Ни один твой парень не стал бы. Ты стоишь большего.
Прошло немного времени.
– Что, черт возьми, это значит?
– Ничего, я просто согласился с тобой.
– Так что же, значит, ты считаешь его мусором?
– Я этого не говорил, – защищался я.
– Ты намекнул на это, когда согласился.
– Черта с два.
– Черта с два ты этого не сделал!
– Почему ты здесь ругаешься со мной, а не в своей комнате с ним?
– Я... это не... знаешь что? Отныне, когда у меня гости, я ожидаю, что ты будешь одеваться соответствующим образом или останешься в своей комнате на все время, – набросился он на меня. – Это совершенно неприемлемо, когда ты ведешь себя непрофессионально.
– Сейчас без четверти двенадцать, –
