Давай начнём все с начала - Ульяна Дагова
Спазм душит, я отхожу от перил и тут же чувствую, что меня обнимают бережно, с заботой.
Лёгкий аромат мужских духов тут же завладевает мной. Он душит, мне неприятно, но я слышу мужской голос и узнаю Георгия.
— Армина, прости. Опять моя вина. Я не понимаю, как можно тебя на кого-то поменять…
Он зарывается в мои волосы, дышит ароматом моей кожи, а я смотрю, как они сидят за столом, и Алина опять продолжает свою игру.
«Жалкая, — вспоминаю ее визжащий голос. — Какая же ты жалкая».
Что-то внутри меня протестует, я разворачиваюсь в руках мужчины. Он не понимает моих быстрых действий, а мне хватает, чтобы вывернуться из его объятий.
Георгий смотрит на меня, но не делает никаких движений, словно даёт мне карт-бланш. Я беру в руку его галстук и слегка тяну на себя, лицо мужчины становится в один уровень с моим.
Я наклоняюсь к его уху и тихо говорю: «Что ты говорил о гостинице, она тут есть?» — Мужчина кивает, а смотрю на него и продолжаю: «Тогда идём».
Мы спускаемся, он обнимает меня бережно за талию, а мне всё равно. Нет страсти, огня, все пресно, словно иду с другом.
— Одну минуту, останавливаю я мужчину и официанта, который обслуживал наш столик.
— Передайте, пожалуйста, за столик на первом этаже под нами, — сама говорю, и сама же параллельно снимаю два кольца со своего пальца. Одно помолвочное с большим чёрным бриллиантом по центру и простое золотое обручальное.
Парень не понимает моего жеста, но не задаёт вопросов. Все его внимание привлекает тёмный переливающийся камень. Он не один такой, в своё время много шума было по поводу этого кольца. Редкий дорогой камень большинство не оставлял равнодушным.
— Что-то сказать или передать? — спрашивает он, когда я, сняв драгоценности, вкладываю их в его руку.
— Нет, ничего не нужно, он сам всё поймёт.
После я вкладываю свою руку в руку мужчины и выхожу с ним, позволяя вести меня.
Глава 27
— Доверься мне, — просит Георгий, как только мы переступаем номер люкс, усыпанный лепестками роз и, кажется, состоящий из несколько комнат. — Тебе будет хорошо, — продолжает он, а я смотрю на него, молчу, не говорю ничего вслух, но мысленно задаю вопросы сама себе. А будет хорошо? Точно? Почему Георгий так в этом уверен? Только потому, что хочет меня, желает…
— Ариша, — шепчет тихо.
Ариша. Не разу он так ко мне не обращался, не называл. Хотя, возможно, мысленно называл именно так, ласкал, смаковал, готовился. Сейчас все иначе, по-другому, и я позволила, дала зеленый свет этим событиям.
Я не сопротивляюсь, когда он вводит меня в комнату с огромной кроватью, подталкивает к ней. Слегка охаю, когда ощущаю его лёгкие, такие нежные поцелуи на своей шее. Но тут же сдаюсь, опускаю плечи, слегка откидываюсь на кровати, прикрываю глаза. Полумрак, царящий в комнате, помогает, а цветочный аромат притупляет резкий парфюм мужчины.
— Не закрывайся, доверься, — кажется, в сотый, а может, и тысячный раз шепчет Георгий и продолжает целовать меня всю без разбора, скользит губами по шее, губам, скулам. Словно старается завладеть мною, пометить каждый участок моей кожи, поставить метку, а я сравниваю его поцелуи с Савелием и понимаю: всё по-другому, гоню от себя эти мысли, но они приходят, накрывают, словно и сейчас он имеет на меня право. Тело чувствует, протестует, кричит «Чужой», а мозг напоминает флешбеками картинки, как она вела ногой по его ноге, в зале, конечно, такого не было видно, а сверху прекрасный обзор до малейшей детали. Я поднимаю руки, обвиваю жесткую шею руками, робко отвечаю на поцелуй. Тело сигнализирует, но я не реагирую, глушу сигналы, доказываю себе, что могу…
Георгий чувствует, действует ещё нежнее, осторожнее, чтобы не спугнуть, но настойчиво, чтобы я не ушла, не вырвалась.
Я резко сжимаюсь, когда чувствую лёгкую прохладу от скинутого с меня платья, надо отдать должное, мужчина умеет быстро раздевать. Он спускает лямки моего лифчика, оголяет кожу, и я тут же прячусь, почти вжимаюсь в него чтобы его руки не прикоснулись к моему телу, а глаза не видели того, что никто не видел, кроме Савелия. Никто и никогда. В данную секунду я понимаю — это черта, крах невозврата. Дальше не будет дороги назад.
Встретившись на секунду с голодным взглядом мужчины я утверждаюсь в крахе и невозврате. Даже если я захочу, он не оставится.
— Я тебя пугаю, прости.
— Всё нормально.
Закрываю глаза, так проще. Ни слез, ни лица мужчины, ни страха… А он есть, пожирает, поглощает. Мне страшно: я маленькая, он большой, я хрупкая, а он скала стальных мышц.
Он видит, чувствует мои слезы, проводит пальцами по щеке, приподнимает лицо, целует, клеймит дорожки с моими слезами. Чувствую его дрожь, желание, и думаю только об одном: он сдерживается или так сильно хочет меня?
— Я не обижу, не предам, моя девочка, моя Арина, — обещает, клянется, а для меня это как оголенный нерв. Режет слух, делает больно и так сильно напоминает Савелия.
— Не называй, никогда не называй меня так, — шепчу, пытаясь вырваться.
— Прости, я обещаю. Больше никогда тебя так не назову… не напомню.
Он действует ещё мягче, нежнее, скользит по всему моему телу, изучает каждый изгиб, шепчет ласковые слова, просит разрешения дотронуться, а мне все равно, словно всё это происходит со мной и не со мной. Когда он опрокидывает меня на кровать, я пытаюсь закрыться, он ловко разводит мои руки в сторону, и я не смею их поднять. Сердце бешено колотится, когда я понимаю, что будет дальше. А внутри пустота, дыра, я не владею собой. Сломанная кукла. Георгий на секунду отстраняется, снимает рубашку. Я вижу его красивое тело, мускулистую грудь и закрываю глаза, так проще.
— Ты очень красивая, — наклоняется он ко мне и шепчет в самое ухо, я приоткрываю глаза и вижу его глаза. Восхищение, обожание, в них всё есть, но меня это не трогает.
Он рассматривает меня, ему нравится, я вижу это по его горящим глазам, полным азарта и восхищения. А себя ощущаю жертвой, на алтарь которой возложила себя же сама.
В приоткрытые шторы попадает уличное освещение, и я замечаю глубокий шрам на спине.
— Откуда он? — задаю вопрос, не знаю даже сама, зачем. Так, наверное, проще, а может, я хочу оттянуть неизбежное.
— Авария, где погибла жена.
Лицо Георгия меняется, заметно, что ему больно и, кажется, неприятна данная тема. Он накрывает моё тело
