Развод и прочие пакости - Татьяна Рябинина
После ужина часа полтора поиграл, потом повалялся на диване перед телевизором. А утром снова на репетицию.
Как белка в колесе…
Глава 20
Прошло три дня, Лика плотно затихарилась. Обычно в двух случаях из трех на мировую шел я, независимо от того, кто был виноват в ссоре. Фактически и в этот раз сделал первый шаг, написав ей. Ну да, о прощении не умолял, но рассчитывал, что она позвонит, и мы поговорим. Однако после «я не в городе» так и повисла тишина. То ли настолько крепко обиделась, то ли ждала, что сделаю еще один подход. А я вдруг понял, что устал.
Разрыв? Нет. Пока нет. Но пауза – возможно. Если позвонит, помиримся. Если будет ждать моего следующего хода… Ну тогда пусть ждет.
Наверно, все это было мелко и не слишком красиво, но я правда устал. Все-таки профессия накладывает отпечаток. Вся эта циничная мрачность, специфические шутки вкупе с удивлением, что я их не понимаю... Посмотреть изредка черную комедию вроде «Битлджуса» - это одно, а вот жить в ней постоянно – нет, спасибо. Я понимал… нет, пытался понять, что это профессиональная деформация, защитная оболочка, необходимая в таком деле, но она шло вразрез с моими представлениями о смерти, требовавшей как минимум уважения.
После утренней репетиции я заехал к маме, пообедал у нее, вернулся домой и сел заниматься. Все новинки были сложными, а мне еще приходилось долбить весь репертуар оркестра. Все-таки в театральном другая специфика – в основном, как мы говорили, саундтреки. Оперы, балеты, музыка к драме. А еще надо было подшлифовать два номера для сборного концерта через неделю.
Разумеется, меня пригласили в сборник не потому, что я был так сказочно крут. Просто Женька Филиппов, занимавшийся организацией этих концертов, был моим давним знакомым. От него, кстати, я и узнал, что у «Виртуозов» открылась вакансия.
Для выступления я выбрал два сложных и редко исполняемых сольных произведения: аллегретто Альфредо Пиатти и сонату Золтана Кодая. Соната вообще была необычной, со скордатурой*, изменяющей тембр, с элементами фольклорной музыки. Звучать она должна была идеально, иначе не стоило и браться.
Я как раз сражался с одним сложным местом в конце, когда зазвонил телефон.
Ирина? Интересно!
- Феликс, добрый вечер. Удобно разговаривать?
Надо же! Я думал, это только моя фишка – морочиться, вовремя ли позвонил.
- Добрый вечер, Ира. Да, конечно.
- В сборнике двадцатого место осталось, меня позвали. Я помню, ты говорил, что будешь играть?
Говорил? А, да, точно, когда подвозил ее домой.
- Да, а что?
- А не хочешь одну вещь дуэтом? Что-нибудь простое, чтобы успели прогнать?
- Давай, - я удивился, конечно, но обрадовался. – Можно, например, Джардини взять. Хотя нет, это сложно. Сонату Равеля?
- Не, она длинная и нудная. Надо что-то короткое и веселенькое.
- Веселенькое? – задумался я. – С веселеньким опять будет проблемы авторские, потому что это все современное. Ладно, давай подумаем, а завтра после репы обсудим варианты.
- Хорошо, - согласилась Ирина. – Тогда до завтра.
Отложив Кодая, я начал шерстить нотные библиотеки. Не хотелось брать то, что когда-то играли с Олей. Вот вообще не хотелось никаких ассоциаций. Ощущения, надо сказать, были странные. Удивление – да. Азарт – наверно. И какой-то детский восторг, что ли? От мрачного настроения не осталось ни следа. Отобрал несколько вариантов, распечатал, сложил в файл. Снова занялся сонатой, но уже не шло. Так и лег спать – в ожидании завтрашнего дня.
Перед репетицией поговорить не успели: Ирина прибежала к самому началу и только в перерыве подошла ко мне со своей папкой. Кажется, ни она, ни я уже не думали о том, кто что об этом подумает. Пересмотрели все ноты, но так ничего и не выбрали.
- А что, если?.. – она замолчала с видом заговорщицы, а глаза блеснули как-то… опасно.
- Монти? – вдруг всплыло, само собой. – «Чардаш»?
- Господи, как ты догадался? – рассмеялась она. – А потянем? Непростая штучка. Давай попробуем. Только ноты где взять сейчас?
- У этого чертова принтера есть вай-фай. Найду и с телефона скину.
Затылок словно обожгло. Я обернулся резко и успел поймать такое же резкое движение Маркова, который уткнулся носом в нотный шкаф и сделал вид, будто что-то там разыскивает. Ирина вышла, а я разыскал с телефона ноты и отправился к принтеру. Шайтан-машина повредничала, но все-таки поймала файл и распечатала два экземпляра.
Да, это точно не жук на палочке. Ира-то справится, а вот я? Не хотелось бы ее подвести. Произведение известное, тут не спрятаться за «так было задумано». А еще…
А еще чардаш очень эротичный танец. И у Монти – в частности.
- Феликс, принтер запрещено использоваться в личных целях, - прошипел Марков, когда я вернулся в зал.
- Это не личные, Антон Валерьевич, - улыбнулся я сладко-ядовито. – Это для сборного концерта. Мы с Ириной будем дуэт играть.
Он не нашел что ответить, только стиснул челюсти и сощурился, превратив глаза в два минуса.
- Ты ему что, войну объявил? – поинтересовался вездесущий Карташов.
- Нет, - я пожал плечами. – Но… может быть.
После репетиции мы с Ириной нашли свободное помещение, сели, открыли ноты.
- Феликс, а ты вообще его играл? – спросила она.
- Нет, - меня начал разбирать дурной смех. – А ты?
- И я нет. Громов, мы спятили? Как это за неделю подготовить? Может, «Полет шмеля» возьмем?
- Мы его в музыкалке на скорость играли. Кто быстрее.
- Мы тоже. Его все играют. На скорость.
И тут мы начали ржать, просто как два идиота, впокатку. Останавливались, смотрели друг на друга и снова заливались. А потом она взяла скрипку и стала играть. «Чардаш». Я поймал глазами в нотах, где она играет, дождался своего вступления и взял первую ноту.
---------------------
*перестройка музыкального инструмента для изменения звучания
Глава 21
Три с половиной часа общей репетиции и еще три с Ирой – пока нас не попросили на выход. Это была чума!
Сначала не шло, ну никак.
- Слушай, - Ира села на подоконник,
