Развод. Во власти предателя (СИ) - Софи Вирго
Стараюсь заглянуть в глаза женщине, но она упорно их отводит, понимаю почему. Ей неловко, возможно, в какой-то степени даже стыдно за то, что в итоге ей пришлось подчиниться приказам вышестоящего руководства.
Но ей не за что стыдиться. У нее семья, о которой тоже надо заботиться. Она не может рисковать своим местом. И да, я понимаю, что я никого не должна защищать, никого оправдывать, но мне хочется так саму себя успокоить. Потому что в нашем мире взаимопомощи уже практически не осталось. Мало кто безрассудно пожертвует собой ради другого, потому что мы у себя одни и человек человеку волк.
И потом, спасибо тебе, никто не скажет, если тебя уволят. Человек, которого ты спас, не станет помогать тебе, а если вдруг и поможет, то не факт, что эта помощь будет равносильной. Да, может быть, это и цинично, но, увы, так и есть, и с этим ничего не поделаешь.
В какой-то момент я сдаюсь, прекращаю пристально смотреть на нее и перевожу взгляд на собственные руки.
— Хорошо, я поняла тогда буду собираться.
Натянув улыбку, обманчиво спокойным голосом говорю ей.
— Спасибо вам за все. Вы, правда сделали для меня очень много, — и здесь я не лукавлю.
Несмотря ни на что, я ей благодарна, потому что в первые дни, когда я острее всего в ней нуждалась, она ничего не боялась и помогла мне, несмотря ни на что.
— Надеюсь, мы с вами будем встречаться теперь только на плановых осмотрах, а потом уже и на родах. Все же по такой причине я не желаю видеть ни одну свою пациентку в больнице. Берегите себя, Лилия Алексеевна, себя и малыша. Вы в ответе за две жизни, помните об этом.
Ласково, но с напряжением говорит женщина, и я не выдерживаю, в этом нет ее вины нет, но ее явно мучает совесть, и мне почему-то хочется облегчить ее страдания.
— Тамара Петровна, прошу вас, успокойтесь, оно того не стоит. Я сама выбрала свой путь, и только я за него в ответе. Не беспокойтесь, со мной все будет хорошо. Я справлюсь, не в первый раз, как говорится. Я на вас зла не держу, правда, вы и так мне очень помогли в те первые дни, когда меня досаждал психолог.
Понимаю, что говорю вещи, которые ее не успокоят, но очень надеюсь, что все же ей от них станет легче.
Не смотрю на нее, потому что понимаю, ей будет тяжело, если мы встретимся глазами, а то, что она на меня смотрит, я чувствую. Уверена, она сейчас пытается считать на моем лице хоть грамм фальши, хочет увидеть то, что я испытываю на самом деле, а на самом деле мне действительно уже все равно, и я ей благодарна.
— И поверьте, это очень ценно. Невозможно сражаться с тем, кто сильнее вас. В один прекрасный момент удача все равно отвернется от того, кто прав, и улыбнется тому, у кого сил больше.
Едва заканчиваю говорить, слышу ее усмешку. Она понимает меня, прекрасно понимает, и клянусь, я слышу в этой усмешке облегчение.
— Вы очень хороший человек, Лилия Алексеевна. Очень добрый и светлый, таких мало, и я очень рада, что мы с вами повстречались. Берегите себя, и простите за все. И прошу, не надо говорить мне, что я ни в чем не виновата. Давайте просто попрощаемся с вами на этой хорошей ноте. Я вам все рассказала, все объяснила. До плановые встречи, дорогая.
— До плановой встречи, — отвечаю ей без лишних слов, потому что боюсь сорваться и сказать лишнего,
Действительно, уже пора заканчивать. Сослагательное наклонение уже давно прошло, а говорить о нем можно бесконечно, только это ничего не изменит, толку от него ноль.
Женщина выходит из палаты, а я начинаю собирать свои вещи. Встаю с кушетки, достаю из шкафа сумку и складываю в нее все и в какой-то момент застываю у стеклянной дверцы.
Смотрю на свой живот и не могу поверить, что там зарождается маленькая жизнь. Наш второй ребенок.
Клянусь, это должно было быть самым радостным событием в нашей жизни, а в итоге стало самым трагичным.
Глажу живот, поворачиваюсь боком, хочу увидеть хоть какие-то намеки, но пока ничего не заметно. Месяца через полтора-два только начну что-то замечать. Как жаль, так хочется, чтобы малыш поскорее вырос и родился, потому что с его появлением все изменится окончательно.
Не знаю как, но уверена, что изменится.
— Господи, — вздрагиваю, когда за спиной раздается звонок телефона.
Выплываю из собственных мыслей и подхожу к тумбе, беру телефон в руки и вижу, что это звонит муж. Не хочу ему отвечать, но увы должна. Принимаю вызов и затаив дыхание жду, что же он мне скажет.
— Я не могу за тобой приехать, послал человека. Из больницы, сама не выходи. Он придет и поможет тебе с сумками. Все, поняла? — жестко, без тени любви, спрашивает Игорь, а я чувствую, как по щекам катятся слезы.
И самое страшное, я не понимаю от обиды, или от разочарования, что он не приехал сам.
Глава 21
Лиля
Почему он продолжает быть таким жестоким и равнодушным человеком? То, что он делает, показывает то, насколько ему плевать на меня, на мои чувства, показывает то, насколько ему наплевать на нашу семью.
Он говорит красивые слова, но поступки означают совершенно другое. Он своими действиями все разрушает. Все. Хотя говорит, что хочет сохранить.
Я совсем не понимаю его, не понимаю того, чего он хочет добиться. Если бы он сделал хоть один крошечный, хоть малюсенький шаг навстречу ко мне, навстречу к нашей семье, мне было бы легче, намного легче.
— Ты меня поняла? — не дождавшись ответа, снова зовет меня Игорь.
Я думала, он уже давно сбросил вызов, что просто поставил перед фактом и решил забить на мой ответ. Но нет, оказывается, висит на телефоне, ждет. Что ему это дает, не понимаю.
— Да, я поняла сидеть в палате и ждать, когда придет твой человек. Ты просто водителя послал или кого-то еще? — не знаю зачем задаю последний вопрос.
Все же, если хотя бы кого-то попросил, озадачился, то, может быть, еще не все потеряно, а если водитель, то это катастрофа, это прямой показатель того, какую судьбу он мне уготовал, какое у него ко мне отношение, и, увы, мне совсем не нравится возможные варианты.
— Просто дождись человека и не задавай
