Измена. Бежать или остаться (СИ) - Романовская Ирина

— Я бы не стала спать с помощницей, если бы была на твоем месте. Лучше уж в баре кого подцепить, и то заразы было б меньше.

— Шутка засчитана. — Гор устало поднимает уголки рта вверх. — А если серьезно?

— Скорую можно вызвать.

— Согласен. Можно. А дальше что? Лежать спокойно на диване?

— Как вариант.

— А вдруг позвонят и скажут, что не спасли. Что тогда?

Боль в голосе мужа бежит морозом по моей коже.

— С ним все нормально? - Шепот переходит в раненый хрип. – Он жив?

— Промыли желудок, поставили капельницу. До утра он под присмотром врачей, а дальше видно будет.

Молчим, напряженно дышим. Сидим друг напротив друга, каждый со своей правдой, со своим видением происходящего. Нам двоим болит по-своему. И как быть в данной ситуации понятия не имеем.

То ли усталость, то ли страх не позволяет нам продолжить словесную перепалку. Смотрим друг на друга, но не осмеливаемся сделать примирительный шаг.

Разочаровано выдохнув, Назар заводит машину. Продолжаем двигаться в сторону дома.

— Планируешь ночевать у них время от времени? — Задаю один из самых волнующих вопросов, когда оказываемся у ворот нашего участка.

— Не говори ерунды, Каролина. Нет, конечно.

— А что не ерунда, по-твоему? — Вспышка гнева снова охватывает мою голову. — Ездить по каждому звонку к Баженовой? Срываться среди ночи по первому чиху? Ты не скорая помощь, не сантехник и даже не нянечка. Ты в состоянии обеспечить уход этому ребенку без личных визитов. Сиделка, гляделка, няня, повар и медсестра могут дежурить у них круглосуточно.

— Это ребенок, как ты выразилась, Каро, мой сын. Я не могу игнорировать его, потому что…

«Потому что ты ему не мать» — мысленно продолжаю я слова супруга. Но в отличие от меня, Назар всегда понимает, когда надо остановиться.

— Удивительно, что ты так быстро воспылал любовью к незнакомому мальчику? Всего одна бумажка и такие чувства. А если Аннет все-таки подделала результаты ДНК? Что тогда?

— Шесть лабораторий подтвердили, что она не врет.

— А деньги зачем она требовала? К чему идти на такой криминал, если можно просто подать на алименты?

— У ребенка серьезное заболевание. Нужны несколько дорогостоящих операций. Аннет хотела заполучить нужную сумму, даже если я не признаю отцовство.

Глава 19

Каролина.

Через два дня мне опять улетать в другую страну. Очередные четырнадцать дней вдали от Горского, от нашего дома. Сколько таких было за пять лет совместной жизни, сколько таких ещё будет. Или не будет, если мы со всем не справимся. Не знаю, как долго смогу терпеть те трансформации, которые с нами происходят.

Если абстрагироваться от щепетильных подробностей, я не могу упрекать Назара в том, что он старается помочь собственному ребенку. Это сделает любой нормальный человек на его месте.

Но как жена, как обиженная женщина, которой до недавнего времени целиком и полностью принадлежали любовь и внимание собственного мужа, смириться с его поездками к другой женщине я, увы, не могу.

Открытость и честность супруга в этом совсем не помогают. Порой ловлю себя на мысли, что лучше бы он не говорил, что едет к ним и держал меня в полном неведении. Возможно, так мне было бы хоть капельку легче. Но, опять же, скрытность в таком деле тогда можно расценить как еще одно предательство.

А-а-а! Как же все запутано и трудно.

Открываю шкаф и достаю чемодан, с которым путешествую по работе. Необходимо собрать базовый минимум, который сгодится и в пир, и в мир, и в гости к добрым людям.

Миллион сомнений и противоречивых мыслей, жужжащих как комары над ухом в летний зной, не дают подняться настроению выше нулевой отметки. Спрятанная под семью замками щепетильная тема вновь расползается бензиновым пятном по поверхности моего сознания и давит на грудь.

Нарастает новая волна недовольства и ненависти к самой себе. Новый этап самобичевания и горечи по утраченным возможностям. Новая эра переосмысления прежних мыслей и убеждений. Какой же дурой я была, когда слепо верила, что целая жизнь впереди.

С тоской вспоминаю как рассуждала о своей молодости и количестве лет, которые надо прожить до старости. Ещё успею родить ребенка, завести собаку, посадить дерево, вырастить авокадо на подоконнике, купить участок земли для беззаботной пенсии. На первом месте, по-моему, обязана быть самореализация, а уж потом после успехов в карьере может и задумаюсь о более земных вещах.

Косметичка с таблетками, органайзер с косметикой в тревел-форматах, фен и отпариватель тоже отправляются в раскрытый чемодан.

Одним из мест работы будет Осло, а там, если верить прогнозам погоды, на конец ноября обещают в лучшем случае +5. Поэтому к базовому списку одежды мне необходимы еще дополнительные теплые штаны и свитер с высоким воротником.

Надеюсь, съемки для обложки свадебного журнала будут проходить не на улице, как было в Токио. Ту ангину, которая сразила меня после двухчасовой работы, я до сих пор вспоминаю с содроганием.

— Носки, нижнее белье — есть, — бормочу себе под нос, сверяясь по пунктам со списком необходимого, который запечатлелся в памяти за годы перелетов. — Паспорт, билеты, обновленное портфолио — тоже готовы.

Кидаю папку с документами поверх вещевой кучи. Она съезжает по кашемировому свитеру и бьется об жесткую боковину чемодана. Все её содержимое рассыпается по полу гардеробной комнаты. Несколько снимков ускользают под шкаф.

— Черт! — падаю на колени и судорожно пытаюсь собрать остальные документы.

Сегодня явно не мой день. Все продолжает валиться из рук. Поднимая бумаги, я случайно цепляю плечом мобильный телефон, лежавший на полке. Он падает на пол экраном вниз и музыка, скрашивающая мое одиночество, моментально прекращает литься с динамика.

Когда вижу трещины на черном экране, моя последняя капля терпения лопается. Я начинаю смеяться сквозь слезы. Господи, моя жизнь похожа на фарс. Пока я тут собираюсь на работу, мой муж со своим сыном и Баженовой едут на очередной этап обследования в местную онкологическую клинику.

Запихнув бумажки обратно в папку, я бросаю идею со сборами и иду на кухню, чтобы выпить успокаивающего чаю. Хочется опять учудить что-нибудь эдакое, лишь бы утихомирить эту боль в груди. Стопорюсь взглядом на пустой дверной коробке.

Когда мы вернулись после караоке в дом, дверь спальни все еще была заперта. Я дергала ее раз пять, показывая Назару, что таки не сошла с ума. Но когда за ручку двери взялся муж, та магическим образом открылась. Я ошарашенно хлопала ресницами, пока Горский открывал и закрывал эту чертову дверь, глядя на меня с дерзкой ухмылкой.

— Но я ведь дергала ее, — бормотала я еле слышно, проваливаясь под землю от стыда.

— В следующий раз сначала съешь побольше каши, а потом уже иди на штурм.

На утро история с дверью повторилась. Только на сей раз уже Горский пытался её приручить. Он и тянул металлическую ручку вниз, и давил плечом, и вдавливал коленом, но дверной замок никак не поддавался на уговоры. Я с наслаждением смотрела на потуги мужа, оторвав голову от подушки. Все-таки я не сумасшедшая и не выдумщица. Не удержавшись, я сразу с ухмылкой вернула мужу шутку про кашу.

Единственное, что в тот злополучный вечер осталось неясным — это молчание Марии. Утром домработница была на своем рабочем месте. Я спросила ее почему та не ответила на мои звонки, но женщина промямлила что-то невразумительное про неполадки сотового и сбежала грохотать крышками кастрюль.

Несмотря на то, что работа Марии никогда не вызывала у меня вопросов, этот эпизод лёг неприятным осадком в моей душе. Я больше не разговариваю о важном в ее присутствии, не прошу научить меня чему-то, не прошу совета и прочее. Мы вновь вернулись к изначальным границам работодателя и наемного персонала.

Забираю свой чай и иду в гостиную. Успокаиваю расшатанные нервы и через планшет присматриваю себе новый телефон. Не могу быть без связи.