Арина Ларина - Счастье малое, домашнее
Войти в дом она не успела. Двери распахнулись, и на крыльцо вылетела растрёпанная баба с белыми от ужаса глазами.
– Чупакабра! Гадская чупакабра! Всё в крови! Спасайся! – заорала она, пролетая мимо окаменевшей от неожиданности Маши. Прогрохотав тапками по мощёной дорожке, несчастная добежала до аккуратного маленького строения, похожего на теремок, и закрылась там, громко и безысходно подвывая.
Если бы Маруся испугалась чуть меньше, она бы тоже убежала и никогда больше сюда не возвращалась. Но её и без того расшатанные нервы этот стресс добил окончательно, и девушка кулём повалилась у лестницы, успев только вяло подумать: «Какой там крокодил, питон… Чупакабра у них, вот в чём подвох…»
После чего отключилась окончательно.
День у Феня удался.
Во-первых, ему с самого утра подарили новую игрушку вместо прогрызенного мячика. Здоровенная неваляшка с мелодичным звоном заваливалась назад, после чего ловко вставала обратно, весело глядя на радостно тявкавшего Феня. Правда, в процессе знакомства он пару раз получил по носу от резко выпрямлявшегося друга, но вскоре понял принцип действия и ловко уворачивался. На неваляшку можно было напрыгивать, заваливать её лапой и даже толкать боком.
Во-вторых, хозяйка куда-то ушла, оставив ему Валентину. Валентину Фень нежно любил, потому что она была самая классная из всех, кто бывал в этом доме. Она лучше всех играла с ним в пятнашки. Правда, при этом домработница издавала ужасно громкие звуки, которые Феню не нравились, но он готов был потерпеть. Зато как весело она взлетала на подоконник, как мастерски карабкалась на высокий комод, какие уморительные рожи кроила. Но так они играли только тогда, когда хозяйка отсутствовала. При хозяйке Валя не бегала, а норовила осесть на пол, закатив глаза, стоило только Феню к ней приласкаться. Это было скучно, да и случилось такое всего пару раз. Когда Валя делала что-то по дому, Ольга Викторовна старалась держать Феня на руках. Зато когда она уходила, начиналось раздолье. Он давно научился выбираться из импровизированного загона, заботливо сооружённого для него хозяйкой, и теперь они с Валей могли играть хоть каждый раз, когда Ольга Викторовна оставляла их наедине.
Сегодня Ольга Викторовна перед уходом дала Феню блюдце с клубничным пюре. Пюре очень быстро закончилось, и заскучавший лисёнок, выбравшись из комнаты, отправился на поиски любимой подружки. Подружка, как обычно, закричала от счастья и начала метаться по дому. Фень, восторженно кряхтя, скрипя и подпрыгивая от радости, ринулся следом. Они бегали, роняли вещи, один раз Валя даже повисла на хозяйском турнике в тренажёрной комнате, забавно поджав ноги. Если б она при этом ещё не орала от избытка чувств, цены бы ей не было. Но Валентина не умела играть молча.
А потом кто-то позвонил. И Фень расстроился, потому что это могла быть хозяйка, а она не любила, когда всё было разбросано. А ещё это означало бы, что игре конец.
Пока Фень выпутывался из брошенного на него покрывала, Валя, на бегу нажав кнопку домофона, стремглав бросилась вон из дома. Когда фенек выбежал следом, домработницы уже и след простыл. Зато у ступенек лежала новая игрушка. Фень подошёл, обнюхал её, фыркнул и решил полизать. Потому что игрушки, которые не шевелятся, неинтересные. Надо было её срочно оживить.
Он облизывал лицо вновь прибывшей старательно и даже немного подобострастно. Вдруг она потом за это тоже с ним побегает?
– Николай Борисыч, миленький, – причитала тем временем Валентина, замуровавшись в сарае с инвентарём и инструментами. – Зараза эта лопоухая убивать начала. Рожа страшная, вся в кровище! Говорила я, нехристь это в зверячьем обличье. Вон девушку доедает! Не знаю какую! Она к маме вашей пришла, а он её жрёт! И Ольги Викторны нету-у-у! А я не выйду! Хоть режьте – не выйду! Приезжайте и сами её закапывайте, а то ведь нас всех посадят!
– Рехнуться можно, – пробормотал Коля и набрал маменьку. Та была вне зоны действия Сети. – Чёрт знает что у них там творится!
Он взлохматил волосы и резко встал:
– Надо ехать. Кто его знает, этого экзота, вдруг он и вправду опасен. Хотя там весу-то грамм двести.
Караул, хомячки-убийцы!
Он нервно хохотнул, мотнул головой и отправился на стоянку, предупредив секретаря, чтобы сегодня его не ждали.
Маруся медленно приходила в себя. Сознание возвращалось неуверенными толчками. Болел затылок. Не сильно, но ощутимо. Что-то шершавое возило по лицу. Скорее приятное, чем наоборот. Пахло клубникой. А ещё чем-то вроде скунса… Запах был настолько сильным, что она открыла глаза.
Нос к носу с лежавшей на газоне Марусей стояло нечто мелкое, глазастое и невообразимо ушастое. Хитрая игрушечно-плюшевая морда словно улыбалась, вызывая смутные воспоминания о чём-то знакомом.
Уши…
Совершенно сумасшедшие уши и блестящие пуговицы умных добрых глаз.
– О, мастер Йода, – прокряхтела Маша, пытаясь подняться. Голова немного кружилась. И очень хотелось клубники. – Приветствую тебя, о великий джедай! Знатные у тебя уши, просто вау. Вот кого надо было в «Звёздных войнах» снимать.
Она внимательно посмотрела на малыша, морду которого украшали кроваво-красные клубничные разводы, и задумчиво почесала его за ухом. Он тут же скрипнул и начал подставлять бока.
…– Зомби. – Подглядывавшая в окошко Валя мелко крестилась, вцепившись в грабли. – Встала девка-то! Сейчас они меня есть придут!
– Я из-за тебя платье испачкала, – строго выговаривала тем временем Маруся зверёнышу. Тот блаженно закатил глаза, развалившись у неё на руках, и покрякивал. – А у меня оно одно, между прочим. Ты кто хоть, а? Как думаешь, можно нам в дом? Хотя хозяйка сказала, чтобы я чай пила, пока её нет. Пойдём, что ли. Наверное, ты и есть заморская чупакабра, да?
Фень хрюкнул и дрыгнул лапой.
– Как тебя звать-то, интересно? Мастер Йода? Джедай? Хочешь, я буду звать тебя джедаем? – Маруся вошла в дом и прикрыла двери.
Зеркало в холле отразило взлохмаченную девушку с грязным пятном на подоле.
– Ужас. – Она торопливо спустила лисёнка на пол и выдернула из волос заколку, положив её на пуфик. Фень моментально схватил блестящую игрушку и утащил в глубь дома.
– Аккуратно, – испугалась Маруся. – Прищемишь себе нос, дурик!
Следующие полчаса она носилась по дому, пытаясь отловить очумевшего от радости фенека. Тот летал стрелой, клацая заколкой, и скрипуче квакал. Наконец, Маруся устала и объявила:
– Эй, джедай! Я сдаюсь. Перерыв. Мне надо платье отстирать, а то в таком виде неловко ходить. Как бомжиха.
Фень прицокал в кухню. Заколки у него не было.
– Не отдашь? – вздохнула Маруся. – Ладно, потом поиграем в прятки. А пока сиди тихо, у нас будет стирка.
