Не смей меня... хотеть - Мария Зайцева
Поняшка, осознав, что ее никто не собирается укорять, тоже начинает ржать.
— Боже! — выговариваю я сквозь смех, — да ты монстр просто! Это же надо! Гей-порно! Как он это пережил?
— Не знаю, — фыркает Поняшка, — я же вышла сразу из чата… Но вчера он мне телефон обрывал. И писал, угрожал…
— И чего? Ты его боишься? — смех постепенно сходит на нет, я отпиваю еще коктейля.
— Да не особо, — пожимает плечами Поняшка, — просто он злой может все, что угодно сделать… Я как-то раньше не обращала внимания, а потом повспоминала… Он тот еще придурок. И вот он тут сидит, нажратый… И злой на меня. Ну зачем нам проблемы? Пошли, а?
Я оцениваю наши шансы и наше внутреннее состояние и прихожу к выводу, что в самом деле лучше уйти.
Если этот урод прицепится к Поняшке, то надо будет ее отбивать. А я драться не особенно все же умею… И вообще…
Устрою драку в общественном месте, папа заинтересуется, почему это я одна, без Олега. И братья заинтересуются…
А зачем мне эти сложности?
И это помимо самых очевидных: возможности попасть под горячую руку неуравновешенного утырка.
Потому киваю, допиваю коктейль, немного расстраиваясь, что наш замечательный вечер заканчивается так тухло.
Поняшка встает, и мы, обходя лаунж с другой стороны, выкатываемся на танцпол.
Я иду позади Поняшки, прикрывая ее, в какой-то момент оглядываюсь, проверяя, не следит ли за нами кто-либо, а, когда разворачиваюсь, утыкаюсь в кого-то, невероятно здоровенного и жесткого.
Поднимаю взгляд… Поднимаю… Поднимаю…
И упираюсь прямо в холодное лицо Немого!
Он стоит передо мной, сверлит своим пустым, злобным взглядом, здоровенные ручищи сложены на груди. Боже, какой огромный все же! Реально жуть берет!
— Привет, — здороваюсь я, проявляя вежливость.
В конце концов, я с ним не ссорилась же…
Немой, помедлив, кивает.
Я спохватываюсь, выискивая взглядом Поняшку.
И вижу, что она стоит в паре метров от нас рядом с каким-то высоким парнем! И, судя по его угрожающей позе, это тот самый бывший утырок!
Выследил-таки нас!
— Пока, — прощаюсь я с Немым, обходя его и спешно двигаясь к подруге, положение которой, судя по тому, что этот урод трясет ее за плечи, смотрится незавидным.
Немой мне ожидаемо не отвечает, и я тут же про него забываю.
Бегу вперед, на полном ходу врезаюсь в бок агрессора, заставляя его отпустить Поняшку.
Все происходит прямо на танцполе, вокруг нас толпа танцующего народа, никому никакого дела ни до кого!
— Отпусти ее, — рычу я в полный голос, пытаясь закрыть собой мелкую, но крайне агрессивную Риску, которой не понравилось, что ее хватают, и теперь эта звезда норовит выпрыгнуть из-за моей спины и пнуть придурка своими жесткими говнодавчиками.
— А ты еще кто, блять? — орет утырок, лупает абсолютно бешеными, залитыми алкоголем и хрен знает, чем еще, глазами и замахивается на меня.
Парень явно не в адеквате сейчас, и ему все равно, кто напротив.
Я пытаюсь уклониться, как учили братья, одновременно отпихивая задницей Риску, и получаю удар в плечо.
Ой! Больно так, что в глазах все темнеет! Охаю, слезы из глаз брызжут!
А урод замахивается еще раз!
Теперь он точно попадет! По лицу! Боже, как я буду маме объяснять это все? А папе?
Понимаю, что не уклонюсь, не успею, закрываю глаза, но удара нет! Зато есть громкий тошнотворный хруст, дикий, перекрывающий даже биты музыки, вопль…
Открываю глаза и вижу совершенно сюрреалистическую, в полосах светомузыки, картину: утырок валяется под ногами танцующих, его методично бьет головой о пол Немой. И выражение лица у него очень даже кровожадное, до мурашек! Сбоку пищит и ругается Риска, стремясь добавить от себя чуть-чуть по Артему, но ее держит… Сом? А этот-то тут откуда?
Но самое страшное, что сбоку к нам бегут парни, судя по всему, друзья бывшего Риски! И сейчас тут будет месиво!
Я кричу, потому что Немой, увлеченный экзекуцией, явно не замечает новых участников.
Сом откидывает от себя ругающуюся Риску, свистит пронзительно, шагает к подбегающим парням.
Немой разворачивается, скользит по мне взглядом, и я вздрагиваю от сквозящей в нем жестокости, бешенства и жажды крови.
А затем он легко вскакивает и встречает прямым в челюсть добравшегося до него противника. Неподалеку залихватски ухает Сом, отоваривая еще одного из подбежавших друзей Артема.
Риска бежит ко мне, обнимает:
— Прости, прости, прости!
Я не понимаю, за что она просит прощения, дико болит плечо, а взгляд все время упирается в дерущихся парней. Верней, в дерущегося парня. В Немого… Зачем он?.. Зачем влез? Он же меня терпеть не может!
Сомику-то понятно, любой кипиш за радость, а вот Немой…
Додумать я не успеваю, нас вяжет охрана клуба.
Ох… Папа будет счастлив.
Глава 15
— Мне нельзя, чтоб папа узнал, — тихо говорю я Риске, едва мы оказываемся с ней одни, — он меня запрет в доме и никуда больше вообще не выпустит…
Конечно, я преувеличиваю, потому что реакцию папы не могу предугадать. Я банально раньше не влетала так!
Я всегда была хорошей, правильной девочкой, черт возьми!
И сейчас ситуация вообще новая, дикая и тупая.
Мне ужасно не хочется, чтоб папа узнал, потому что… Стыдно! Просто стыдно, блин!
Пошла в ночной клуб, выпила, подралась… Боже…
Если б можно было умереть от стыда, я бы уже умерла.
Риска выглядит спокойней, она вообще очень себя правильно ведет с того самого момента, когда нас всех охранники клуба передали с рук на руки полиции. Не кричит, не дерется, не плачет. Глазки делает жалостливые и губки распускает, когда на нее смотрят представители власти.
Наверно, можно было бы договориться и без этих крайних, как я уверена, мер, но, к сожалению, полиция приехала по вызову кого-то из посетителей клуба, и охране ничего не оставалось делать, кроме как содействоватьи активность проявлять.
Полиция забрала нас с Риской, Немого, агрессивно почесывающего окровавленные кулаки, Сома, весело скалящегося на адреналине, и еще четверых сильно побитых парней из компании Артема. Самого Артема отправили на скорой в больницу с подозрением на сотрясение и прочими сопутствующими ситуации травмами.
В отделении нас с Риской сунули в какой-то кабинет и заперли, даже не опросив, потому что документов не было, а вот парней, похоже, увели
